Он снова покосился на меня исподлобья, явно не ожидая, что я сумею понять его реакцию. Что сказать? Я действительно не отношусь к романтически настроенным людям. Но я многое успела повидать в своей бурной жизни, и это была далеко не только грязь. Так что в целом я была готова дать ему шанс.

– А что во второй раз? – поинтересовалась я.

– Во второй раз я встретил ее на приеме, – отозвался Арман. – На том приеме присутствовала принцесса соседнего государства. Герцог был приглашен вместе с дочерью и опять же не смог отказать. Я был там как представитель дипломатической миссии. Приблизиться к Лидии опять же не мог. Но впечатление, которое она произвела на меня на балу, при второй встрече только усилилось. Потом я искал способ с ней познакомиться и перепробовал достаточно много всего – хотя осторожничал, дабы не навлечь на себя гнев герцога. Как-никак такой поворот свел бы все мои шансы к нулю. И в итоге придумал тот способ, с которым обратился к тебе.

– Хм. И ты хочешь сказать, что твой интерес так-таки бескорыстный? – недоверчиво спросила я. – И тебя не привлекает возможность стать зятем герцога, получить приданое, а также те связи и то положение в обществе, которое принес бы такой брак?

– Приданое? Связи? – скептически хмыкнул Арман. – Знаешь, Аделина, я, в принципе, ничего не имею против. Но посуди сама. Допустим – допустим, ибо до этого еще очень и очень далеко! – мне удалось бы добиться взаимности, я не разочаровался бы в Лидии после более близкого знакомства, а она согласилась бы выйти за меня замуж. Давай предположим, что все это осуществилось. Полагаешь, герцог резко изменит свое отношение к браку дочери и с радостью нас благословит? Что-то заставляет меня в этом сомневаться. Как бы он, наоборот, не решил, что внезапная кончина зятя решит все его проблемы. Ладно, допустим, это тоже маловероятно: он все-таки любит дочь; к тому же по принятым среди нашей аристократии правилам, вдова не возвращается в отцовский дом. Если она не может жить своим домом, то переезжает к родственникам мужа. Это герцога не устроит никак. Поэтому наиболее вероятен третий вариант, менее радикальный: он просто лишает дочь приданого. Положим, трагедии для меня в этом нет: я вполне неплохо обеспечен. Но – вот они, деньги и связи.

Я задумчиво и по-прежнему подозрительно разглядывала Армана. В образе садовника дипломат смотрелся забавно, но речь сейчас не об этом. В его словах был свой резон. Для охотника за богатыми и знатными невестами Лидия была не самой лучшей добычей. Никогда не знаешь, что можно получить в качестве приданого от такого папаши, как герцог Кальво. Не то огромное состояние, не то пулю в лоб.

– Ну так как? – испытующе посмотрел на меня Арман. – Поможешь мне в этом деле? Я готов доплатить за него отдельно.

– Пока не стоит, – покачала головой я. – В конце концов, я ведь и так взяла с тебя втридорога, верно? Стребовать что-нибудь еще всегда успею.

Арман подозрительно хмыкнул, но спорить, ясное дело, не стал.

В действительности, давая такой ответ, я руководствовалась вовсе не бескорыстным желанием помочь ближнему. Просто возьми я у Армана дополнительную сумму, это наложило бы на меня обязательство всячески помогать ему в деле Лидии. А я пока не хотела давать подобных зароков. Кто знает, рассказал ли дипломат всю правду на этот раз. К тому же пусть даже и рассказал, еще неизвестно как отнесется к его ухаживаниям сама Лидия. Мне не слишком свойственна сентиментальность, однако порой я позволяю себе проявлять чувствительность, когда дело касается молодых и неопытных, но умных девушек. Можно считать это моим слабым местом.

Под вечер Лидия вышла в сад, чтобы в очередной раз хоть немного отдохнуть от причитаний леди Милони, недовольной современным обществом, и нравоучений леди Крэнбери, уже давно набивших оскомину. Стараясь ненадолго забыть о том, что творилось на женской половине, она двинулась прочь от дворца, в глубь сада, мимо аккуратно подстриженной зелени и цветов, источающих в это время суток головокружительный аромат.

Минут через пять девушка остановилась, не зная, чем заняться. Книгу она прихватить забыла, а бесцельно бродить по саду, знакомому, как собственные пять пальцев, не хотела.

– Я могу вам чем-нибудь помочь, миледи?

Садовник. Странно, Лидия как будто ни разу его не видела, хотя и проводила в саду достаточно много времени. Может быть, новичок? Девушка осторожно изучила его, делая вид, будто смотрит в сторону, – искусство, уже давно освоенное ею в совершенстве. Молодой, симпатичный, усатый, в смешной широкополой шляпе. Брюки, из кармана которых торчат крупные ножницы, на удивление чистые, будто их обладателю совсем не приходилось сегодня копаться в земле.

– Я просто задумалась, из каких цветов составить букет, – ответила она.

– Буду рад вам помочь. Этот букет – подарок какому-то человеку или он нужен для украшения комнаты? – предупредительно осведомился садовник.

– Для украшения, – откликнулась Лидия. – В общем-то ни для какой особой цели. Просто так. Пожалуй, я выберу ноготки, – определилась она, назвав первые попавшиеся на глаза цветы.

Старший садовник как-то раз уже помогал ей собрать такой букет. Но этот отчего-то отрицательно помотал головой.

– Простите, леди, но это не самый лучший выбор, – заметил он, в результате чего у Лидии совершенно не по-светски вытянулось лицо от удивления. – Ноготки – символ отчаяния. Стоит ли вносить его в покои?

– И что же вы предлагаете внести вместо него? – осведомилась Лидия с пробудившимся любопытством.

– Существует масса вариантов, – с энтузиазмом откликнулся садовник. – Вот, например, розы. – Он подвел Лидию к веренице благоухающих кустов. – Здесь многое зависит от цвета. Желтые символизируют дружбу, розовые – учтивость, бордовые – красоту.

– А красные? – поинтересовалась девушка.

– С красными все просто, – улыбнулся садовник. И, неожиданно посмотрев ей прямо в глаза, объяснил: – Они означают любовь.

Лидия опустила глаза, но успела заметить, что и он тоже поспешил отвести взгляд.

– Не хочу розы, – сказала она, отворачиваясь и продолжая прохаживаться между клумбами. – Они слишком банальны. Куда ни пойдешь – всюду розы. Есть что-нибудь другое?

– Конечно. – Розы остались позади, и присоединившийся к ней садовник указал на очередной цветок. – Лилии занимают в языке цветов важное место.

– Здесь тоже имеет значение цвет? – уточнила девушка.

– Разумеется. Цвет важен всегда. Белая лилия – это невинность, а желтая – веселье, но и легкомыслие. Оранжевая – символ ненависти.

– Надо же. А она очень красива, – заметила Лидия.

Садовник с обезоруживающей улыбкой развел руками.

– Тигровая лилия – признак самонадеянности, – продолжил рассказывать он. – А вот алая – свидетельство возвышенных намерений.

Они миновали еще несколько клумб.

– А что означают тюльпаны? – спросила Лидия, бросая взгляд на упомянутый цветок.