– Я подумала, что мы могли бы…

– Что могли бы?

– Просто выпить его, – неуверенно бормочу я, поливая жиром свинину, которая уже не кажется мне таким уж особенным блюдом. У нас почти каждую неделю жареная свинина.

– Нормально! Ты продолжай, а я – пивка, – заявляет он, направляясь в душ, а чмокнуть меня в щеку почему-то забывает. И обычно он ведь не так швыряет пиджак на диван? Или так?

Йен станет отцом всех моих будущих детей. Он самый важный человек в моей жизни, я знаю его, как себя. Знаю все, что он может сказать или сделать. Тогда откуда же эта смутная тревога? Мне даже как-то не по себе. Заставляю себя присесть и сделать несколько медленных вдохов и выдохов. Все правильно. Порой в семейной жизни бывает и такое – начинает казаться, что вовсе не знаешь своего партнера.

С особой тщательностью накрываю на стол, наливаю себе бокал вина. Я в жизни своей не напивалась допьяна. Не верите? Не понимаю, зачем нужно сознательно терять контроль над собой. Наслаждаться вкусом вина – да, его воздействием – никогда. Ставлю диск Эми Уайнхаус. Не переодеваюсь и не душусь, но в последний момент, как будто просто так, зажигаю все свечи, и кухня преображается, становится таинственной и уютной. Лучшего места для встречи с незнакомцем не сыскать. Но что за мерзкий привкус у вина? Не могу допить. А к еде даже не притрагиваюсь.

На следующий день в Дингуолле на меня вдруг нападает зверский голод – так хочу есть, что до дома не дотерпеть. Утром за завтраком вообще не было никакого аппетита, а сейчас хочется чего-нибудь жирного и сытного. Пиццы! Мацек на месте, но, прежде чем я успеваю поздороваться или улыбнуться, как собиралась, он бросается ко мне и обхватывает своими огромными ручищами. Да как он смеет! Жду, когда он меня отпустит, но он не отпускает, и я хочу оттолкнуть его. Так нельзя! В голове звенит сигнал тревоги и тоненький голосок надрывается: «Разъединиться! Опасность, опасность! Разъединиться!» И вдруг голосок… обрывается, на полуслове. Впервые в жизни я перестаю размышлять. Рассудок, словно под действием наркоза, засыпает. Но мышцы и кровь живут своей жизнью.

Полное ощущение, что падаю, и, чтобы мне не грянуться оземь, руки сами хватаются за него.

Странно знакомое переживание. Что я могу сказать? Это все равно как обнаружить, что Санта-Клаус действительно существует.

Что я могу сказать? Похоть – подлая штука. Вдребезги разносит любую защиту.

Имеет собственную волю и не утруждает себя ни объяснениями, ни извинениями. На самом деле в последнее время все имеет свою волю, кроме меня, черт бы меня побрал! Меня обуяло такое вожделение – только увижу имя Альпина в папке «входящие», и уже готова.

Ты соскучился по мне?

Соскучился.

Сильно?

Заснуть не могу.

Чего ты хочешь?

Тебя.

Если бы только я хотела Гарри! Тогда жизнь была бы гораздо проще. Пробовала закрывать глаза и воображать, что он – это не он, а кто-то другой. Альпин, к примеру. Но это до того уморительно, что каждый раз дело кончалось тем, что я принималась хихикать. Пробовала надираться в хлам, чуть было совсем не спилась. А вот порнуху, танга и секс-терапию не пробовала. Зато пробовала говорить себе, что Гарри уже недолго оставаться частью моей жизни. Дай Гарри все, что можешь, уговаривала я себя, завтра его уже не будет! Все напрасно. То желание, что нахлынуло на нас после прошлого визита к Ане, испарилось без следа. И наша семейная жизнь катится дальше, вопреки разговорам о разводе. Каждую ночь я забираюсь в постель к Гарри, отворачиваюсь от него и вздыхаю – кончился еще один день утекающей между пальцев жизни. Я трусливо поджимаю хвост. И приходит другая ночь, потом другое утро. И оглянуться не успеваю, как мы, будто послушные ребятишки, точно ко времени снова являемся в абрикосовый кабинет Ани.

– Как жизнь, Гарри? Семейная жизнь? – спрашивает она со всегдашней профессиональной теплотой. Только сейчас что-то не совсем так, как всегда. И, насколько я помню, в прошлый раз она тоже была чуток не в себе. Что-то взбаламутило этот тихий омут.

– Кое в чем получше, но не слишком, – отвечает Гарри.

– Рада слышать это от вас, Гарри. Наберитесь терпения. Может потребоваться немало времени и старания. Только помните: наладить семейную жизнь вполне возможно. Очень важное отношение – трезвое, но позитивное. Роза? Как дела у вас?

– Потрясающе! – нагло вру я.

Аня приподнимает брови – ее, мол, на мякине не проведешь. Тогда я говорю:

– По-моему, все в пределах разумного. В пределах ожидаемого. У Гарри более высокие требования, чем у меня. И всегда так было.

– Как ладили ваши родители, Гарри? – интересуется Аня.

Они оба давным-давно умерли, Гарри никогда не говорит о них.

– Мать с отцом? Не знаю. Ладили как-то. Не помню, чтоб они когда ссорились. Розы, вино – этого тоже не случалось, а там – кто знает, как оно было на самом деле. Думаю, им хорошо жилось друг с другом. Понимаете? По душе были друг другу.

– А ваши родители, Роза? Как они жили?

– Как в аду. Зря они не разошлись. Вечные перебранки. Вечные скандалы, хлопанье дверями и упреки. Все выясняют, кто главнее! И по-моему, постоянно завидуют друг другу. Каждому кажется, что другой хочет его надуть.

– И все же не разошлись?

– Не-а. Они и сейчас вместе. Такое впечатление, что они просто обожают ненавидеть друг друга. Честно! Кидаются в драку чуть не с радостью. Это у них уже в крови. Они даже гордятся этим.

Я и сама немножко горжусь, как представлю эти театральные скандалы. Столько энергии!

– Очень интересно.

– Чего тут интересного? И вообще, при чем здесь семейная жизнь моих родителей? Я столько сил приложила, чтобы подыскать мужа, непохожего на моего чудесного папочку. Ну и что? Вот они мы, перед вами.

Несколько мгновений Аня молчит. Любит, черт бы ее побрал, заставлять людей ждать, пока она подберет нужные слова!

– Я думаю, зачастую нас привлекает не действительно подходящий человек, не тот, с кем рядом проявятся наши лучшие качества, – нас привлекает предсказуемость ситуации. Дело не столько в нашем счастье или несчастье, сколько в ощущении комфортности. Нам важно, чтобы с этим человеком нам было легко и просто. Как дома.

– Ну, я-то уж точно не как дома, – заявляет Гарри. – Она меня до белого каления доводит. И всегда доводила.

– Вы хотите сказать, с самого начала? Когда вы только познакомились?

– Ну да.

– А как у вас все началось? Ухаживание и тому подобное?

Ухаживание? Мы что, герои «Гордости и предубеждения»? Мы с Гарри тупо пялимся на Аню.

– Ну а свадьба?

– Катастрофа! – хором отвечаем мы. Потом оба открываем рот, как будто хотим еще что-то добавить, и снова закрываем. И опять меня разбирает смех. Гарри меня смешит! Понять не могу, как такое возможно, ведь я его даже не уважаю, и раздражает он меня безумно, а все-таки смешит.