Мы смотрим друг на друга. Сглатываю комок в горле. Во взгляде Олега – боль, в моем – вина. Нас окутывает ощущение обреченности. Если до этого утра могла быть какая-то надежда… То сейчас все окончательно похоронено… Секунды кажутся вечностью. Кожа начинает гореть… от стыда и отчаяния. На негнущихся ногах, обхватив себя руками чтобы прикрыть груди, выбегаю из комнаты. Вбежав в свою, наспех что-то напяливаю на себя. Даже не понимая, что…

В одном повезло – такси ловлю моментально. Когда водитель кивком подтверждает что свободен и может меня отвезти – едва сдерживаю рыдание, от облегчения. Сейчас мне нужно одно – спрятаться в своем убежище и выплакать отчаяние и стыд, которые душат меня. Выплеснуть горе и забыть, избавиться от ярости, твердым комком застрявшей в груди.

А потом начну все сначала. Истреблю зависимость, охватившую меня. Нам уж теперь точно ничего не светит с Архиповым старшим, после этой грязной жуткой сцены.

– Дашка звонит, третий раз уже за день, – ворчливо сообщает мама. – Что произошло, дорогая? Почему ты ее избегаешь?

Прошла неделя с того момента как я бежала из квартиры Архипова, точно испуганный заяц, или даже скорее как преступник, застигнутый на месте преступления. В тот момент и по сей день мне хотелось одного – спрятаться и никого не видеть. Сутки я провела в одиночестве своей квартиры, долго отмокала в ванне, но так и не смогла победить леденящий озноб, от которого колотило все тело. Мне было очень плохо и безумно стыдно. Лицо опухло от слез, так что сама с трудом себя в зеркале узнавала.

Потом вернулась из гостей мама, и началось лицемерие, я изображала, что все в порядке, чувствуя себя при этом распоследней лгуньей.

– Я не избегаю, мам.

– Детка, ну я же вижу. Ты можешь попытаться обмануть кого угодно… но только не меня. Не понимаю, зачем ты мне врешь, почему не хочешь рассказать правду. Ведь я никогда тебя не осуждала…

– Мам, честное слово, все хорошо. Просто завал в универе. Закончу доклад и перезвоню Дашульке, обещаю…

– И на работу не собираешься… В прошлом году перед праздниками завал работы был… – продолжает тревожиться мама.

– Я не успеваю совмещать…

– Ты же на поездку копила. Передумала?

– Наверное, не получится. Мне там тяжело работать, совмещать. Найду что-то попроще.

– Ну как скажешь, – качает головой мама.

Мне тошно, что так веду себя. Ни про увольнение, ни про скандал с Павлом не могу рассказать. Слишком больно и стыдно все это вспоминать.

Про Олега запрещаю себе думать. Наверное, и ему непросто после такого инцидента будет с отцом отношения наладить…

***

– Привет, Дашуль, – набираю, как и обещала маме, подружку. Не могу же вечно ее избегать, Дашка упрямая и все равно найдет способ меня выловить, может и домой явиться.

– Привет пропажа! – раздается в ответ возмущенный голос. – Ну, знаешь! Тебе сложнее чем в Кремль дозвониться!

– Извини, запарка с учебой…

– На которой ты не появляешься? Я недавно со Светкой Петровой созванивалась, она сказала, что больше недели нет тебя на учебе.

– Я на больничном, вот, догоняю, лекции взяла на днях…

– Ясно! А я только с Кипра вернулась… Мамуля поехала бабушку выручать, а я двинула за ними обеими. Теперь мы всем составом, наконец снова вернулись на родину.

– С возвращением…

– Ты чего такая скованная? Думаешь, я на тебя сержусь?

Меня окатывает волна дрожи от проницательности подруги. Она все знает… представляю, что думает обо мне. Что я лицемерка конченая…

– Не сердишься? – спрашиваю с трепетом. Боже, как же стыдно обсуждать то, что произошло. Еще более виноватой себя чувствую. Щеки начинают пылать, явно поднимается температура.

– Мне так стыдно, – язык едва ворочается. – Прости что так вышло, я не хотела…

– Боже, Ян, ну ты чего? – восклицает Дарья. – Ты ведь заболела!! Разве можно тут говорить о вине? Нет конечно. Мама, конечно, поворчала…

– Она тоже знает?! – издаю стон, и буквально оседаю на пол, в полнейшем ужасе. Реакцию вспыльчивой Василисы нетрудно представить – это будет взрыв. Мне точно в Москве не найти после этого нормальной работы… У Дашкиной матери везде связи… и жизни она мне точно не даст. Не простит, ни то что сына ее обидела, ни то что на мужа, пусть и бывшего, посмела покуситься…

– Ну конечно, – вздыхает Даша. – Мы как прилетели, сразу в гостиницу помчались, домой не заезжая. Ты же знаешь как мама обожает Масика. Больше чем меня с Пашкой вместе взятых! Господи, да там же как в Раю! Отец самую шикарную гостиницу для собак выбрал! И Маркиз там всего-то пару дней провел. Там у собак даже парикмахер и психолог есть. Но мама конечно ворчала, на отца, на тебя, что подвели ее, что у Маркиза будут проблемы с психикой. Но это ж мама! А ты то чего так стесняешься? Разумные же люди, боже. Собака на пару дней попала в приют! Тоже мне трагедия!

От слабости едва телефон в руке держу. Значит, Дарья ни о чем не знает. Олег уехал, отдав Маркиза в приют… Ну правильно, что он еще мог сделать? Господи, а Павел? Он тоже промолчал?

Да, я чувствую облегчение, что Даша не знает о грязной сцене в квартире ее отца. Но ведь в любую минуту может узнать… Как теперь общаться? Как жить? Словно на пороховой бочке…

Кое как сворачиваю разговор, который не приносит ни малейшего облегчения, скорее наоборот. Договариваемся с Дашкой увидеться в универе. Мама, снова заметив мое подавленное состояние, наседает на меня. Но как рассказать матери о притяжении, которое вызвал во мне взрослый мужчина? Нет, не могу я о таком рассказать, так и приходится жить с тайной, которая меня душит.

***

Спустя месяц я все еще переживаю и общаюсь с Дашей скованно, но общие интересы, учеба, не дают мне избегать ее. Да и финансовые трудности отодвигают муки совести на второй план. Потеря заработка у Воронцовой сказывается довольно сильно. Приходится нам с мамой затянуть пояса. Когда неожиданно вижу вечером на телефоне входящий звонок от Воронцовой – удивляюсь донельзя. Никакого желания брать трубку, ведь именно со злополучной фотосессии начались мои неприятности. К сожалению, мама заглядывает через плечо – в этот момент мы чаевничаем на кухне.

– Ответь, чего ты замерла, – говорит мама взволнованно. – Ян, я понимаю, что-то нехорошее произошло… они тебя обидели. Я понимаю, правда. Но выслушать то можно? У нас второй месяц за коммуналку не заплачено…

Вздохнув, нажимаю на значок зеленой трубки.

– Да?

– Яна? Привет! Это Лора Воронцова!

Голос хозяйки модного дома вроде не злой, скорее звучит взволнованно. Чем удивляет еще сильнее. Лора ни разу не звонила мне лично. Я записала ее номер – мне его Василиса дала. Но естественно это было «на крайний случай».