Если вскроется ошибка в следственном процессе, пусть даже на такой ранней стадии расследования, дело закроют. Даже виновный преступник может быть освобожден из-под стражи в зале суда и его уже никогда не смогут судить по тем же обвинениям снова. Прокуроры в буквальном смысле не должны даже прикасаться к уликам на такой стадии расследования. Это нарушает порядок передачи и хранения вещественных доказательств. Любой мало-мальски хороший адвокат может обратиться к судье: «Правительство не имеет права выносить обвинение», и любой профессиональный судья вынужден будет с ним согласиться.

Проще говоря, последствия могут стать катастрофическими. Но никакие аргументы на Фелдиса не действовали. Это было самое крупное дело на Аляске со времени Джошуа Уэйда – серийного убийцы, дело которого широко освещала пресса в 2007 году. А дело Киза обещало стать еще более громким. Исчезновение Саманты Кениг стало темой общенациональных новостей. Имена участников процесса попадут в средства массовой информации во всех штатах. Дело уже упоминалось в телевизионных документальных фильмах. На этом можно построить себе карьеру.

Пэйн и Белл могли бы прочитать Фелдису краткий курс искусства проведения допроса. А толку?

Джефф Белл был повергнут в такой же шок. Он сталкивался в Анкоридже с разными манипуляциями, но никогда ни с чем подобным. Все рвались оказаться в помещении для первого допроса (понятно, почему), и даже представлялось, что единство дела и поиски восемнадцатилетней девушки все же имеют первостепенное значение.

Белл обсудил это с Пэйном. Как ни были они встревожены, сошлись на том, что для них существует единственная возможность: постараться как можно лучше натаскать Фелдиса. Тот факт, что у прокурора был тонкий и пронзительный голос в противоположность пропитанному виски и никотином басу Пэйна или открытому, хрипловатому, но смягченному юго-западным акцентом баритону Белла, определенно представлял собой еще один недостаток. Фелдис прежде никогда не сидел по другую сторону стола от отпетого негодяя, уверенного, что он умнее всех. Они все думают, что умнее тебя, и это была еще одна сторона допроса, которую важно внушить Фелдису.

По крайней мере, у них уже имелся разработанный сценарий. Пэйн утешал себя мыслью, что все же будет присутствовать в конференц-зале и сможет перенаправить ход допроса, если он уйдет не в ту сторону. Кроме того, там будет Фрэнк Руссо. И Пэйну, и Беллу Руссо был симпатичен – изнуренный работой, среднего возраста, выходец из Нью-Йорка, который на Манхэттене боролся с оргпреступностью и расследовал дела, связанные с преступлениями против личности.

Пэйн и Белл совершили пятиминутную поездку до исправительного комплекса Анкориджа, чтобы встретиться с Кизом перед его транспортировкой. Для Пэйна это стало первой встречей лицом к лицу с человеком, похитившим Саманту. Их обоих преследовала одна и та же мысль: что за человека они упекли за решетку? Какого рода преступника? Было ли это преступлением на почве страсти? Просто случайность? Или у него был мотив, который они пока не определили? Даст ли он ключ к тому, какой подход к нему станет наилучшим, или признает вину?

Когда они прибыли, Пэйн сразу подумал, что Киз похож на человека с видеозаписи: высокий, широкоплечий, атлетически сложенный. Для того чтобы проникнуть в кофейню Саманты через окно, расположенное на высоте примерно трех с половиной футов от земли, требовались легкость и сила рук, и Киз, казалось, обладал этими качествами. Он также легко следовал командам. Перед ними не был кто-то, страдавший душевным заболеванием или умственным дефектом. Киз явно находился в здравом уме.

Все сходились в одном, хотя и не высказывали этого вслух: исправительный комплекс Анкориджа недостаточно хорошо охранялся для содержания преступников, подобных Кизу. Анкоридж, при всех злостных преступлениях, которые там совершались, не имел тюрьмы федерального уровня.

Геден и Нелсон уже находились в офисе прокурора и расставляли свои ноутбуки рядом с дверью конференц-зала. У Белла и Пэйна было очень мало времени на то, чтобы объяснить Фелдису техники допроса и рассказать, как добиваются признания – это навыки, которым несколько лет обучали в полицейской академии, натаскивали в Куантико самые опытные преподаватели, куда даже лучшие агенты периодически возвращались снова и снова, чтобы обучиться новым приемам.

Обширные источники информации, которые агенты ФБР и офицеры полиции мобилизуют при каждом допросе, проще всего сравнить с мышечной памятью. Не существует единого алгоритма для того, чтобы добиться признания. Подлинный мастер допроса ведет его с уверенностью, порожденной опытом, но при этом он достаточно умен, чтобы смиренно начать беседу с каждым новым подозреваемым, покорно встретить новый профессиональный вызов.

У лучших следователей быстрая психологическая и интеллектуальная реакция. Они способны замечать малейшие детали, выражения лица, выдающие подозреваемого: легкую самодовольную ухмылку, ерзанье, взгляд на фотографию более долгий, чем диктуют обстоятельства. Они должны быть настолько уверены в себе, чтобы вообще не думать, как их воспринимает подозреваемый. Мастера допроса как бы смотрят на все со стороны, полностью фокусируясь на подозреваемом, импровизируя и загоняя допрашиваемого в угол с помощью слов.

Вот почему это форма искусства.

– Вы уверены, что хотите сделать это? – спросили они Фелдиса. – Вы нисколько не уроните себя и свою репутацию в чьих-либо глазах, если откажетесь.

Но Фелдис настаивал. Теперь это стало его расследованием. Пэйн и Белл, все еще находясь в шоке, дали Фелдису единственный и самый важный совет. Говорить тихо и размеренно. Не бояться пауз. Не спешить снова начинать говорить. Молчание заставляет людей чувствовать себя неловко, и необходимо, чтобы подозреваемый сам говорил как можно больше. Узнайте, что ему нужно, и мы найдем Саманту.

Глава 10

В 17.48 в пятницу, 30 марта, группа села перед Кизом в офисе главного прокурора штата Аляска. Из всех присутствовавших только Белл раньше пытался допрашивать Киза, и детектива не удивило, когда он не заметил никаких перемен в его поведении. Киз сидел без всякого выражения на лице, а когда говорил, его слова звучали так невыразительно, словно все это было для него лишь досадной неприятностью. Белл понимал, что Киз чувствовал отторжение и отстраненность из-за того, что был пойман, особенно это ощущалось, когда Киз сказал, что будет разговаривать сейчас, только чтобы облегчить жизнь себе и членам своей семьи. Далее по ходу дела, заявил он, у него могут возникнуть другие запросы, и он ожидал, что они будут удовлетворены.

Белл положил свой диктофон на стол и нажал красную кнопку, надеясь на лучшее.

Наконец история началась.

Вскоре после 19.00 1 февраля 2012 года Израел Киз направился на своем белом пикапе марки «Шевроле» к магазину «Хоум депо» на