Также нужно учитывать, что между белостокской и львовской группировками находились 4-я и 5-я армии достаточно мощного состава. В составе 4-й армии находился 14-й механизированный корпус, а в составе 5-й армии – 22-й механизированный корпус, танковые соединения которых при необходимости можно было быстро перебросить в полосы наступления ударных армий. Кроме того, в резерве у командующего Западным Особым военным округом еще имелись 7-й, 13-й, 17-й, 20-й, 23-й и 25-й механизированные корпуса, а у командующего Киевским Особым военным округом – 9-й, 15-й, 16-й, 19-й и 24-й механизированные корпуса. С учетом этих сил и средств в Западном Особом военном округе было 2900 танков, 14 249 орудий и минометов, 1785 боевых самолетов. В Киевском Особом военном округе – 5465 танков, 14 756 орудий и минометов, 2059 боевых самолетов.

В военном деле принято подсчитывать плотности сил и средств по всей полосе наступления и на направлении главного удара. Если предположить, что в случае начала войны со стороны СССР каждая ударная армия будет наступать в полосе 80 километров, то плотности сил и средств в полосе 3-й и 10-й армий Западного Особого военного округа, с учетом использования фронтовых резервов, могли составить менее 20 километров на стрелковую (кавалерийскую) дивизию и на каждый километр фронта наступления до 14 танков, до 100 орудий и минометов, до 13 боевых самолетов. В полосе действий ударной группы Киевского Особого военного округа стрелковая (кавалерийская) дивизия могла наступать на фронте до 15 километров, а на каждом километре могли действовать до 34 танков, около 95 орудий и минометов, 13 боевых самолетов. Но в связи с требованием решительного массирования сил и средств на направлении главных ударов эти плотности могли быть значительно выше.

Теперь оценим противника. Против белостокского выступа располагались войска 9-й полевой армии и 3-й танковой группы из состава группы армий «Центр». Против львовского выступа находились 17-я полевая армия и 1-я танковая группа из состава группы армий «Юг». Полевые армии состояли исключительно из пехотных дивизий, в составе которых не было ни одного танка, но имелось 212 орудий и минометов, 75 противотанковых пушек и 96 противотанковых ружей. 3-я танковая группа (командующий генерал Г. Гот) состояла из четырех танковых и трех механизированных дивизий. 1-я танковая группа (командующий генерал Э. Клейст) состояла из пяти танковых и трех механизированных дивизий. В 1941 году танковая дивизия вермахта состояла из двух моторизованных, артиллерийского и одного танкового полка. В этом полку насчитывалось 209 танков. В моторизованной дивизии также ни одного танка не было. Следовательно, против белостокского выступа противник имел 827 танков, против львовского – немногим более одной тысячи.

Несколько южнее белостокского выступа находилась 2-я танковая группа (командующий генерал Г. Гудериан), в составе которой было пять танковых и четыре механизированных дивизий. Если предположить, что при необходимости эта группа могла быть выведена в резерв главного командования и переброшена на направления главных ударов противника, то это еще 1045 танков. Таким образом, к началу операции соотношение в танках против белостокского выступа, с учетом использования 2-й танковой группы в полном составе, могло быть 1: 1,5 в пользу советских войск, против львовского – 1: 5,4 в пользу советских войск.

Теперь по авиации. В полосе группы армий «Центр» противник имел 1677 боевых самолетов, в том числе 530 истребителей и 980 бомбардировщиков. В составе войск Западного Особого военного округа имелось 1150 боевых самолетов, в том числе 408 бомбардировщиков. В полосе группы армий «Юг» у немцев было 2010 самолетов, а войска Киевского Особого военного округа располагали примерно таким же количеством самолетов, из которых 466 были бомбардировщиками. Некоторое превосходство, казалось бы, на стороне противника. Но в случае достижения внезапности начала военных действий и неожиданного нанесения ударов по вражеским аэродромам это соотношение за короткое время может резко измениться. Достаточно вспомнить те многие сотни самолетов, которые потеряли советские войска на земле 22 июня 1941 года.

Рассмотрим вопрос инженерного оборудования театра военных действий немецкими войсками. Как известно, в отличие от Советского Союза немецкое командование в 1941 году не тратило силы на возведение на своей территории укрепленных районов. Полевая оборона также практически не готовилась. Поэтому в случае перехода в наступление советские войска не должны были встретить упорного сопротивления непосредственно по рубежу государственной границы, а контрудары танковых дивизий вермахта также не смогли бы существенно повлиять на общую оперативную обстановку.

Исходя из наличия сил и средств, характера обороны противника, можно спрогнозировать соотношение потерь сторон в операции. При наступлении на неподготовленную оборону советские войска тем не менее должны были понести вдвое больше потерь, чем обороняющиеся немецкие войска. При отражении не подготовленных заранее контрударов немецких танковых дивизий потери сторон могли быть примерно равными. Но уже с началом отхода немецких войск их потери должны были значительно превысить потери соединений Красной Армии, ведущих фронтальное преследование. При переходе к преследованию на параллельных маршрутах с учетом фланговых ударов потери обороняющейся стороны по отношению к наступающей могли составить 3:1. Но если учесть, что такое преследование нередко завершается окружением противника, то можно вести разговор о полном разгроме противостоящей вражеской группировки при сравнительно небольших потерях среди наступавших войск.

Таким образом, в теоретическом плане реализация плана превентивного удара, предложенного Генеральным штабом РККА в середине мая 1941 года членам Политбюро и лично И. В. Сталину, была вполне возможной. Но почему же И. В. Сталин отказался от этой идеи?

Видимо, определенную роль сыграл фактор времени. От утвержденного замысла стратегической наступательной операции до отдачи непосредственного боевого приказа войскам, как свидетельствует практика, требуется не менее полугода. Столько времени германскому командованию потребовалось для подготовки к реализации плана «Барбаросса» в 1941 году. Столько же времени потребовалось и советскому командованию на подготовку Маньчжурской стратегической наступательной операции в 1945 году. 15 мая 1941 года план нанесения превентивного удара, предложенный Генеральным штабом РККА, подписан и утвержден не был. Это значит, что не было контрольной точки отсчета начала его реализации и не было самой реализации, сопровождающейся лавиной директив, приказов и других боевых документов. По крайней мере, противнику, разгромившему штабы Юго-Западного фронта, нескольких армий, десятка корпусов и многих десятков дивизий, не удалось получить ни одного такого документа, а о его наличии Геббельс не стал бы молчать. Это говорит о том, что таких документов не было, и о том, что Советский Союз в 1941 году не готовился к нападению на Германию и не готовил стратегической наступательной операции.

Второй момент – И. В. Сталин, видимо, сомневался в успешном исходе такой операции. Вопрос этот очень непростой и требует рассуждений параллельно по нескольким направлениям.

Во-первых, И. В. Сталин понимал, что нельзя было скрыть от противника многомесячную подготовку столь масштабной операции. Он был уверен, что, узнав об этом, германское командование предприняло бы соответствующие ответные меры, прежде всего в плане создания глубокоэшелонированной обороны, хорошо развитой в инженерном отношении, насыщенной противотанковыми средствами. На легкий и быстрый прорыв такой обороны рассчитывать уже не приходилось.