Когда Алекс вернется, ее вид поразит его, и он будет разрываться между чувством вины и желанием, и тогда она расскажет ему то, что не смогла сказать по телефону.

* * *

Два окна «Тиары Джорджии» выходили на Делейни-роу, улицу в северной части Каррикуэлла, застроенную красивыми трехэтажными домами. И на обеих витринах огромными буквами красовалась надпись «Продается». Сияющий лимонно-желтым цветом (это был любимый оттенок Мэри Диллон) бутик являл собой настоящий рай для модниц. Кроме отдела эксклюзивной одежды здесь был еще и небольшой отдел аксессуаров, где продавались туфли, сумки, бижутерия и прочие вещи, необходимые в гардеробе каждой женщины, следящей за модой. В трех просторных примерочных вас встречали большие зеркала, что так важно в подобном магазине.

Припудрив нос и пройдясь блеском по губам, Мэри закончила заниматься своим лицом и взялась за вторую чашку горячей воды с лимоном – «ужас, но очень полезно для внутренних органов», как она вычитала в каком-то журнале. Именно в этот момент Дейзи переступила порог магазина. Было утро понедельника.

– Прости, попала в пробку! – сказала Дейзи, что, собственно, говорила каждое утро. Боже, до чего же соблазнительно нажать на кнопку будильника и еще немножко понежиться в постели! Она всегда сравнивала себя с китайским мандарином, который утверждал, что просыпается каждое утро в четыре часа и наслаждается сознанием того, что вставать ему нет необходимости. – Дорожные работы на мосту… просто жуть какая-то.

– Пауле необходимо дышать свежим воздухом, поэтому она заглянула к Мо, чтобы купить латте,[4]– сказала Мэри, не утруждая себя обсуждением дорожных пробок. Если Дейзи не приходила вовремя, Мэри знала, что на то есть серьезная причина. Значит, что-то не так. – Присядь и отдышись, – продолжала Мэри, протягивая ей часть газеты.

Паула, которая была на шестом месяце беременности первым ребенком, появилась, держа в руках высокие стаканы с кофе. В течение нескольких минут подруги обсуждали минувший уик-энд, и Дейзи расспрашивала Паулу, как та себя чувствует, сильно ли толкается ребенок и сколько бутылок минеральной воды она выпивает за день.

– Две, – робко призналась Паула. Ее переполняли противоречивые чувства – радость по поводу беременности омрачалась мучительной изжогой, сильной, как извержение Кракатау.

– Всего две? – переспросила Дейзи улыбаясь. – Ты должна стать акционером компании, и тебе сделают скидку, – пошутила она. Прежде Дейзи с трудом удавалось подтрунивать над Паулой, хотя она не показывала этого, потому что любила Паулу и ни за что на свете не хотела обидеть ее. Но сегодня Дейзи была настроена по-другому. Теперь, когда она решила начать действовать, ее боль отступила.

Каждая со своим стаканом кофе – два латте и один дикаф[5]для будущей мамы, – женщины листали страницы таблоидов, рассматривая, кто, во что был одет в минувший уик-энд.

Одна постоянная клиентка магазина (из тех леди, что обожают многолюдные ленчи), у которой было не только много денег, но и чутье добермана на моду, появилась на премьере нового фильма в узком вышитом платье с темно-синей кашемировой накидкой на плечах и ниткой турмалинов на шее. Этот вечерний туалет Дейзи подобрала специально для нее. Единственный дефект – полоска светлых колготок между краем платья и синими сапогами из тончайшей замши.

– Почему ты не посоветовала ей надеть темные колготки? – простонала Паула.

– Небольшая погрешность допустима, – возразила Дейзи. – Если бы все было безупречно, это выглядело бы слишком нарочитым.

– Пожалуй, – согласилась Мэри. Здесь была весьма хрупкая грань между слепой приверженностью веяниям моды и возможностью позволить себе надеть не те колготки. Синие тени для век могут выглядеть потрясающе на одном человеке и ужасно на другом.

Утро прошло в телефонных переговорах по поводу местонахождения партии шелковых итальянских шалей. Между звонками Дейзи помогала трем покупательницам подобрать выходной туалет для матери невесты, который бы сочетался со свадебным платьем дочери и нарядом сестры невесты.

– Нам бы хотелось, чтобы платье было таким, которое она смогла бы носить и после, но, ради Бога, ничего кричащего и цветастого, – настаивала невеста, а ее сестра выразительно кивала, стоя сзади. – И никаких оборок…

Дейзи любила одевать участников свадебных вечеринок. Мэри, напротив, терпеть это не могла, потому что пребывала в разводе и была не в состоянии посоветовать, что лучше надеть по такому случаю.

– Мне кажется, что-то особенное есть в этой церемонии, какое-то предупреждение. Всего лишь один день – и ты замужем, а потом пять тысяч дней, когда ты медленно, но верно двигаешься к разводу, – мрачно говорила она, не подключаясь к счастливому трио. – И печаль… Они никогда не упоминают о печали на свадьбах? Это мелочь на первый взгляд, но, увы, постепенно она прочно входит в семейную жизнь. Ты уже забыла, куда положила свадебный альбом, и давно подмела осколки разбитых бокалов, но, Господи, ты каждую минуту чувствуешь эту печаль – и днем, и ночью.

Дейзи не знала, что ей ответить. Она проводила клиенток в другой конец кладовки – ей хотелось найти что-нибудь бледно-розовое простого покроя, но украшенное бисером, как у сестры невесты… И еще платье из смесовой ткани с подходящим к нему пальто, которое могло бы хорошо смотреться на женщине шестнадцатого размера и было бы достаточно теплым, если учесть, что свадьба приходилась на зиму. Странно, что Мэри, которая яро выступала против свадеб, уже в следующую минуту приставала к Дейзи с вопросом: «Почему Алекс не хочет жениться?» Мэри до сих пор переживала крах своего брака. Дейзи вспомнила, что недавно она рассказывала Мэри, как они с Алексом провели уик-энд, не подумав о том, что это может быть болезненным для Мэри. Ведь Дейзи знала: Мэри провела тот уик-энд дома с грустными мыслями, что наличные тают и что, возможно, в ее жизни больше не будет секса.

– Я виню во всем Ричарда Гира, – фыркнула Мэри. – Я думала, жизнь будет такой, как в «Офицере и джентльмене», – и что я получила? Да ничего! Во всем виновата эта форма.

Так как Барт, с которым Мэри недавно развелась, никогда не носил форму, Дейзи не могла толком понять, о чем говорит Мэри, но позволила ей выговориться.

– К сожалению, наши надежды оказываются еще сильнее нашей глупости, – заключила Мэри. – Почему мы все думаем, что обязательно должны выйти замуж? Почему нам кажется, что мы не можем быть на равных с другими, пока у нас нет мужчины? Мужчины! Да кому они нужны?

Читала Мэри исключительно женские любовные романы, посвященные вечной теме любви женщины к мужчине, недостойному этой любви. Она часто давала Дейзи что-нибудь из этих книг, та брала их, не желая обидеть Мэри, но они так и лежали в багажнике ее автомобиля, рождая в ней еще большее чувство вины. Что, если Мэри увидит их и поймет, что, пока она несчастлива, другие как раз, наоборот, пребывают в полном упоении?