— Похоже, то, что ты рассказал мне сегодня насчет бедного Фрэнка Хадли, случилось далеко не в первый раз, — заявила Сузанна. — Думаю, это уже происходило.

— Другими словами, есть кое-что еще? — уточнил я.

— Да, — кивнула она.

Мы отправились в паб. Часы показывали десять вечера и, разумеется, Сузанна устала после задержанного рейса, но, по ее словам, мне лучше выслушать новости за выпивкой. Мы пошли в «Мельницу», которая находилась буквально за углом Ламбет-хай-стрит, и в практически пустом зале без труда нашли себе свободный столик. Интерьер паба был выдержан в морском стиле, под стать теме разговора. На стенах висели старые фотографии шхун, барок и буксиров, реликтов той эпохи, когда Темза была рабочей рекой. Парочка-другая из них восходила, пожалуй, к довольно близкому к нам периоду шестидесятых, но при всем при этом запечатленные суда смотрелись отдаленными и древними, навсегда оставшимися в том времени.

Итак, после смерти Сполдинга яхта побывала в руках двух ярких личностей, не считая моего отца. Первым шел бостонский биржевой спекулянт, который серьезно разбогател по той простой причине, что оказался одним из немногих, кто увидел приближение Великой депрессии 29-го года. Вообще говоря, любой человек с мозгами знал, что рано или поздно фондовый рынок обвалится, хотя многие считали, что обвал потому-то и произойдет, что его накличут такие горе-пророки. Зато Стивен Уолтроу предсказал кризис с точностью до недели. Покупка яхты этим магнатом произвела небольшой фурор на страницах светских сплетен бостонской и нью-йоркской прессы. Не успел Сполдинг остыть в своей могиле, как его судно уже перешло в руки Уолтроу. К тому же нашлись и такие, кто полагал, что Сполдинг наложил на себя руки именно из-за биржевого краха.

В этом, заверила меня Сузанна, они очень ошибались. Я слушал, отхлебывая из стакана с биттером. В пабе наигрывала музыка. К счастью, пела отнюдь не Жозефина Бейкер. Жалобные рулады издавал Билли Пол со своей композицией «Я и миссис Джоунз».

У Стивена Уолтроу имелся брат-близнец, на пару с которым он увлекался яхтенными прогулками. Происходили братья из среднего класса, но выросли неподалеку от гавани, причем их отец сам был заядлым яхтсменом и обучил сыновей искусству ходьбы под парусом, когда те еще носили коротенькие штанишки. Братья обладали несомненным талантом к этому делу. Они проявили себя умелыми, находчивыми и закаленными мореходами. В возрасте четырнадцати лет им довелось пережить трагедию во время гонок в бостонской гавани, когда шесть яхточек попали под внезапный шквал, налетевший без всякого предупреждения. Четыре суденышка дали оверкиль и затонули. Погибли семь мальчишек. Через девять часов агонизирующего ожидания в темноте братья Уолтроу довели-таки свою потрепанную яхту до пристани, с которой стартовали. Они были потрясены гибелью товарищей, однако с характерной для детей холодной приспособляемостью к обстоятельствам вновь вышли на воду следующими выходными.

Кевин Уолтроу не отличался той деловой хваткой, которой обладал брат. Он стал полицейским, однако после того, как Стивен купил яхту Сполдинга, Кевин тоже с удовольствием проводил на ее борту время, свободное от дежурств. В отличие от несклонного к брачным узам Стивена Кевин был женат, имел двух маленьких детей, и его новое увлечение стало причиной натянутой атмосферы в доме, в особенности когда — спустя три месяца после покупки — Стивен предложил провести пасхальную неделю в переходе до Лонг-Айленда и обратно.

Сузанна считала, что в конечном итоге Кевин сумел добиться отпуска потому, что Стивен внес известную сумму в Фонд вспомоществования семьям бостонских полицейских. Что по этому поводу думала его супруга, история умалчивает. Мы вообще мало чего знаем о судьбе яхты и ее экипажа, когда они ранним ясным утром 4 апреля 1930 года вышли в бостонскую гавань, подгоняемые свежим ветром. Во всяком случае, никаких донесений не поступало, хотя судно и было оборудовано высококлассной радиостанцией. Как бы то ни было, восемь дней спустя яхту обнаружили в 150 милях мористее, без команды. Она дрейфовала, медленно перемещаясь по течению.

Судно отбуксировали в Нью-Джерси, опечатали и подвергли тщательному осмотру. Ничего существенного обнаружить не удалось, братья Уолтроу словно испарились. В конечном итоге через месяц ее привели обратно в Бостон. Здесь, возможно по причине богатства Стивена, а может, и потому, что Кевин принадлежал к бравой когорте бостонских «героев», яхту вновь подвергли осмотру, на сей раз более придирчивому, и даже провели примитивную судебно-медицинскую экспертизу.

— Что-нибудь удалось найти?

Сузанна отпила глоток.

— Обильные следы крови, как если бы между братьями вспыхнула страшная ссора. А может, кто-то из них напоролся на багор или что-то в этом роде. Несчастные случаи в море далеко не редкость. Но вот что странно: у братьев были разные группы крови, и они обе присутствовали в следах примерно поровну.

— Так, а еще что?

Она задумчиво покивала.

— Чековая книжка Уолтроу. Ее нашли в ящике стола в капитанской каюте. Она тоже оказалась перепачкана кровью. На задней обложке Уолтроу собственноручно, черными чернилами торопливо накарябал пару слов. Одно-единственное предложение: «Моя очередь».

— Это происшествие вызвало переполох?

— Я бы не сказала. Америка в ту пору переживала бурное время. Страна не страдала от нехватки скандалов или сенсаций. Впрочем, кое-какое расследование все же провели; из этих отчетов-то я и почерпнула основные факты.

Следователя звали Эрни Хауз. Бывший полицейский, сменивший работу на частного сыщика, который занимался парапсихологическими аспектами. Дело в том, что после Первой мировой коллективная скорбь многочисленных семейств привела к возникновению бума самопровозглашенных ясновидцев, которые брались передать загробные весточки от погибших сыновей. Хауз неплохо зарабатывал, выводя этих «экспертов» на чистую воду. При этом, однако, он не забывал насыщать аппетиты доверчивой публики, при всяком удобном случае заполняя новости утверждениями, что сам-де обладает оккультными способностями.

Давнишняя трагедия с гоночными яхточками могла означать, что братья оказались каким-то образом обречены и что их вероятная гибель была примером того, как никому не удастся обвести судьбу вокруг пальца. Впрочем, у Хауза имелась также альтернатива он мог поэксплуатировать суеверия насчет судна, которое приносит несчастья. На самоубийство Сполдинга откликнулись общенациональные издания. Минул лишь год, а Стивен Уолтроу стал вторым по счету миллионером, чья злосчастная кончина была тесно связана с «Темным эхом». Получается, лодка совершенно точно проклята? Публике нравятся подобные истории. По какой-то непонятной причине люди склонны верить в такие рассказы, так же как и в дома с привидениями.

— И под каким углом он это подал?

— Уж во всяком случае не под сверхъестественным — ответила Сузанна, грызя ноготь. — Хауз опросил вдову Уолтроу и узнал от нее, что в течение нескольких недель перед вояжем Кевин третировал семью вечными скандалами, был угрюм и склонен к рукоприкладству. Хауз оказался до того циничен, что подкатил даже к Майклу, семилетнему сыну Кевина, желая добиться более сенсационных подробностей об отце. Так вот, я не думаю, что полиции Бостона сильно нравятся повествования о недавно погибших сотрудниках, которые якобы лупят жен, а по ночам слышат голоса в собственной голове. Как-то утром Эрни проснулся в номере одной из бостонских гостиниц и обнаружил на своей подушке боевой патрон. С пулей тридцать восьмого калибра в мягкой оболочке. Типовой боеприпас к табельному полицейскому револьверу. Намек он понял и больше не опубликовал ни слова про Уолтроу или «Темное эхо».