— на Земле может быть только один Хозяин… Ну и наказать Венгрию за излишнюю самостоятельность, ввергнув её в кровавый хаос войны — дабы потом это послужило уроком всем остальным новобранцам Евросоюза. Помышляющим о том, чтобы вырваться из стойла международных валютных акул. К тому же официальный Будапешт сам делает всё для того, чтобы эта беда случилась. Понимаете, Орбан и его люди гнут линию на то, что все венгры в соседних странах должны иметь венгерское гражданство. А под эту музыку те, кто задумал втянуть Венгрию и Словакию в войну — делают своё дело. Преступное дело…

— Адреса тех мест, где складировано оружие?

Зоран улыбнулся.

— Коготок увяз — всей птичке пропасть… Да, конечно, я вам их дам.

— Когда запланирован этот, как вы говорите, час икс?

Зоран пожал плечами.

— Этого я точно не скажу. Но по моим расчетам — скорее всего, в первой половине октября. После сбора урожая, но когда ещё нет холодов. Чтобы охватить как можно больше народу. В слякоть под холодным дождем немного найдется желающих митинговать…

Одиссей кивнул.

— Что ж, логично. Я хотел задать вам ещё один вопрос — обещаю, что не задержку вас более, чем на пять минут.

Зоран улыбнулся.

— Вы хотите узнать, как я на вас вышел?

Одиссей хмыкнул.

— Однако вы провидец… Да, именно об этом я и хотел вас спросить.

— Нет ничего проще. Утром я был в Дёндёштарьяне — и обнаружил там антикварный советский автомобиль с белорусскими номерами. «Лада» первой модели — зверь на венгерских дорогах нынче редкий… Сами понимаете, что появление подобного раритета в деревне, где жил полковник Темешвари, на следующий день после его смерти — заставило меня задуматься. Я поехал за вами. Вы, случайно, не обратили внимания на тёмно-серый «пассат», который следовал за вами от Дёндёштарьяна до этого пансиона? В центре я припарковался в двадцати метрах от вас — у входа в ресторан «Пирошка». Неужели не заметили? — И Зоран едва заметно улыбнулся.

— Нет, если честно, не заметил. Но ведь всё равно — вы должны были убедиться, что я — это именно то, что вам нужно?

Зоран кивнул.

— Совершенно верно. Площадь Октогон…

Одиссей хлопнул себя по лбу.

— Так белая папка — это было для вас!?!?

Зоран улыбнулся.

— Да, Карой этой папкой сигнализировал мне, что вы — это вы. Представитель Москвы. Человек, который мне нужен…

Вот чёрт! А я уже было поверил, что этот Биро — бездушный сухарь… Урок мне на будущее!

— Что ж, тогда всё становится на свои места… Хорошо, Зоран, я сегодня же доложу обо всем, что вы мне рассказали, в Москву. Думаю, мои коллеги найдут возможность не допустить воплощения в жизнь планов… ваших кураторов.

Зоран кивнул.

— Я тоже на это надеюсь. Россия — единственное, на что остаётся надеяться славянам… — Достав из внутреннего кармана блокнот, он минуты полторы что-то в нём старательно выводил, а затем, вырвав страничку, протянул её Одиссею: — Вот, адреса складов с оружием. И ещё… Если вам понадобится со мной связаться — позвоните в контору Кароя и скажите секретарю, что вопрос с набережной Сегеда разрешился. По-венгерски. Запомнили?

Одиссей пожал плечами.

— Мудрено было бы не запомнить такой простой пароль. Но думаю, он мне не понадобится — судя по всему, миссия моя выполнена, сегодня же я доложу в Москву обо всем, что вы мне тут рассказали — и по газам.

Зоран грустно улыбнулся.

— Никогда не спешите прощаться, дружище. В жизни иногда случаются чертовски забавные штуки…

— Всё может быть. Да, и ещё — вы уж извините, что мучаю вас неприятными вопросами — но этот мне тоже вам надо кровь из носу задать.

Серб молча кивнул.

— Кто именно мог совершить вчерашнее убийство? У вас есть предположения?

Зоран вздохнул.

— У меня есть не только предположения. У меня есть реальные подозрения… Видите ли, я — ввиду специфики этой операции — контактирую с людьми… мягко говоря, весьма своеобразными. Утром, когда я приехал в Дёндёш — у меня там была назначена встреча с одним из низовых функционеров одной… не совсем легальной организации — я случайно заметил чёрный «вольво», старый, семьсот сороковой универсал. Машина для Венгрии необычная, редкая — у нас, как вы уже успели, надеюсь, обратить внимание, в почёте автомобили небольшие, микролитражки.

— И чья это была машина?

— Байюса Шимона, одного из тех, кого наш фонд привлёк для подготовки волонтёров… для будущей венгерской «революции» в Словакии. На правом крыле его машины наклеены скрещенные стрелы — сами знаете, чей символ… весьма характерная примета. Так вот — ничего не хочу сказать и никого ни в чем не собираюсь обвинять, но делать этому Байюсу в Дёндёше было решительно нечего… Тем более — на следующее утро после убийства Лайоша Темешвари. Если даже не он непосредственно убивал — то в преступлении этом непременно замешан!

Одиссей кивнул.

— Спасибо. Теперь уж действительно всё — простите великодушно, что вымучал вас своими вопросами.

— До свидания, господин Белосельский. И ещё… будьте осторожны. Этот Байюс — весьма опасная скотина!

Одиссей едва заметно улыбнулся.

— На каждую скотину всегда найдется своя рогатина…

* * *

Ну и где эта хвалёная европейская пунктуальность? Двадцать минут — это даже для посла много, а уж для заместителя атташе по культуре — просто неприлично… Ладно, будем считать, что во всём виноваты пробки. Тем более — именно на них уважаемый Имре Эрдеи (или, как обычно говорят мадьяры, Эрдеи Имре) и будет ссылаться в оправдание своего опоздания на встречу…

Когда позавчера поздно вечером было получено донесение от Одиссея — генерал поначалу вообще не хотел верить, что что-то подобное возможно в действительности. Правда, потом, на утро, когда подтянулись Крапивин, Загородний и Румянцев с донесениями своих источников по этой теме, и, тем более, когда эти донесения сопоставили с открытой информацией — доклад Одиссея уже не представлялся чем-то немыслимым…

Вчерашнее совещание было первым, на памяти Левченко, когда обсуждался вопрос, прямого отношения к России не имевший — и потому офицеры пребывали в некоторой растерянности. Никто, по большому счету, не имел опыта в таких делах — и посему все четверо, молча рассевшись вокруг стола в кабинете Калюжного, дружно открыли свои папки и внимательно начали рассматривать лежащие там бумаги — в ожидании того, что скажет генерал.

Калюжный хмыкнул.

— В первый раз вижу у своих офицеров такое похвальное рвение в работе с документами. Ладно, я всё понимаю — Левченко, давай свои соображения по донесению своего странника.

Левченко пожал плечами.

— Максим Владимирович, нет