– Только попробуй!

– Ты что, правда, не хочешь меня отпускать?

– Спокойной ночи!

Агния прижалась к нему, поерзала немного, будто пытаясь покрепче прилипнуть к нему, и затихла.

Мороз, солнце, чудесный день, все такое… Только вот настроение не очень. Тоскливо на душе. На простреленной душе…

Пуля прострелила легкие и прошла навылет, не задев позвоночник. Жизненно важные органы не задеты, пробоина в легких затянулась быстро – спасибо медицине, а вот душа до сих пор болит и ноет…

Ни отца у Глеба нет, ни матери, даже мачеху и ту потерял. И девушку свою он не уберег… Никому он в этом мире не нужен. Никого у него в этой жизни нет, кроме Марины. Но мог ли он считать ее своей дочерью? Ведь генетическую экспертизу организовала Маргарита, а она еще та штучка… Надо бы все перепроверить, чтобы избежать подстроенной ошибки… Впрочем, это уже не обязательно. Маргариты больше нет, и не суть важно, дочь она Глебу или родная сестра. А если вдруг Марго нагуляла ее где-то на стороне, все равно Глеб ее не бросит. И дело вовсе не в миллионах, которые перейдут ей по наследству. Ему нужно заботиться о ком-то, для него это сейчас жизненно необходимо, иначе можно завянуть с тоски…

И еще надо попросить прощения у Киры…

Машина везла его за город, в отцовский дом. Там должно быть безопаснее, чем в московской квартире. Во всяком случае, так решил начальник охраны, которую он нанял. Нанял после выстрела, чуть не ставшего для него роковым. Врач говорил, что Глеб в рубашке родился: пройди пуля хотя бы на сантиметр левее, гнить бы ему сейчас в дорогом лакированном гробу. А так его уже из больницы выписали, на домашнее лечение перевели.

– Сергей Борисович, скажите водителю, пусть в Медведково едет, – обратился он к начальнику охраны, сидевшему рядом с ним.

Этот кряжистый мужчина средних лет, с цепким взглядом и простодушным выражением лица, был сейчас его единственной опорой. На полицию надежды нет: почти месяц прошел, а они до сих пор не могут найти заказчика преступления. Да и с киллером у них темный лес…

– Зачем?

– Нужно.

– Глеб Евгеньевич, мы же договорились, что вы ничего не будете от меня скрывать.

– К одной девушке заехать надо.

– К Кире Родичевой?

– Вот видите, вы все знаете.

– Ну, как не знать, если она подозревалась в убийстве вашей мачехи. Она ей мстила и вам может отомстить.

– За что?

– Возможно, она считает вас виновником своих несчастий.

– Но она не мстила Маргарите, не она в нее стреляла…

Глебу вдруг стало стыдно. Ведь это он сам заикнулся о том, что в Марго стреляла Кира. Козыреву заикнулся, этому борзому оперу с жестким мужским обаянием. Да и факты были против Киры. Но он сам же и просил Козырева освободить Киру. И она уже на свободе. В этом, скорее всего, была и его заслуга.

– А кто?

– А в меня кто стрелял? Там один почерк! И цель одна!

– Не буду с вами спорить, – покачал головой Рудаков.

– Не надо со мной спорить. Надо отвезти меня к Кире.

– Как скажете…

Кира жила с матерью в старой крупнопанельной высотке с единственным подъездом на весь дом. Глеб вышел из машины, а из подъезда к нему навстречу вдруг устремилась роскошная дива с распущенными волосами, в светлой шубке и черных легинсах. Она шла так быстро, что Рудаков суетливо сунул руку под полу своего пальто, но пистолет выдергивать не стал, потому что девушка стрельнула в Глеба только глазами. И еще соблазняюще улыбнулась ему. Ну да, видно же, что он парень при деньгах, если приехал сюда на «Майбахе» в сопровождении усиленной охраны. Вряд ли бы эта красотка отказалась уехать с ним куда-нибудь в теплые края от холодной русской зимы. А Глеб скоро туда и отправится, но без нее. Хорошо бы с Кирой…

Кира была дома. Только дверь она открыла не сразу.

– О! Да ты с охраной ко мне! Да не бойся, не буду я тебя бить! – Утомленная она какая-то, и ехидство ее такое же усталое.

– Девушка, вы или дверь закройте, или гостя в дом впустите, – сказал вдруг Рудаков.

Пока Кира думала, что ответить, он шагнул через порог, оттеснив ее в сторону, прошел в квартиру. И пистолет на ходу вытащил.

– Ничего себе! – оторопела от такой наглости Кира.

– Извини! – тихо прошептал Глеб. – Работа у него такая…

– Да это понятно, только я тебя в дом не собиралась впускать…

Рудаков стремительно вышел из квартиры, и снова Кире пришлось посторониться.

– Чисто! – сообщил он Глебу.

– Ничего себе, чисто! Натоптал здесь! Давайте проваливайте!

– Мне бы поговорить с тобой…

– Ну, пошли, раз уж натоптали…

Кира впустила его в квартиру, но Рудакова попросила подождать за дверью. Тот стал настаивать, но Глеб дал ему отбой.

– Наглый он у тебя, как танк, – сказала она.

Они прошли на кухню, и Глеб опустился на стул. Чувствовал он себя неплохо, но если долго стоять, начинала кружиться голова. И еще его стало подташнивать от запаха табачного дыма. Накурено на кухне, пепельница на подоконнике полная. Раньше Кира не курила, видно, тюрьма ее к этому приучила.

– Начальник охраны.

– Ментом, наверное, работал? – Она достала из шкафа пакет с молотым кофе и потянулась за туркой.

– Почему ментом?

– Потому что наглый… Когда нас на этап отправляли, был там один такой. Опомниться не успела, как уже в камере с ним. На нары завалил, юбку задрал и по самое не балуй… И в СИЗО такие же наглые. Чуть что не так, сразу раком ставят…

Глеб смотрел на Киру с открытым ртом. Не ожидал он от нее таких откровений.

– Чего таращишься? – грубо усмехнулась она. – Ты, наверное, думал, что в тюрьме нам цветы раздают? Нет, там только огурцы, аж по самые помидоры…

– И зачем ты это мне говоришь?

– А чтоб знал, куда ты меня отправил.

– Я отправил?

– Ну, а кто? Да ты не переживай, мне там с этими наглыми ментами понравилось. С ними даже лучше, чем с тобой…

– Зачем ты так? – обиженно спросил Глеб.

– А тебе не нравится? Так проваливай, никто тебя здесь не держит! – вызверилась на него Кира.

А ведь она права, после того, что он услышал, ему следовало уйти отсюда. Одно дело, если бы ее просто изнасиловали в тюрьме, и совсем другое, когда ей нравилось это дело. Ни капли раскаяния во взгляде. Кому нужна такая шлюха? Но Глеб не мог уйти, ноги словно приросли к полу.

– Я не отправлял тебя в тюрьму. Это Марго…

– Так я что, не крала брошь?! – с язвительной ухмылкой всплеснула руками Кира.