— Вы с ним знакомы?

— С Сантомауро? Раньше он был адвокатом моего двоюродного брата. Прежде чем прославился и подорожал.

— Брат вам что-нибудь о нем рассказывал?

— Немногое. Говорил, что он очень хороший, ловкий адвокат, всегда сумеет обернуть закон себе на пользу.

Распространенный тип адвоката в Италии, подумал Брунетти, где законы хоть и писаны, но довольно неразборчиво.

— Больше ничего?

Вьянелло покачал головой:

— Я уже забыл. Ведь несколько лет прошло.

И добавил, опережая просьбу Брунетти:

— Я позвоню брату. Может быть, он знает других клиентов Сантомауро.

Брунетти благодарно кивнул:

— Еще мне хотелось бы навести справки об этой Лиге: где проходят собрания, зачем собираются, число членов, кто такие.

Раньше Брунетти не задавался вопросом, почему деятельность этой пресловутой общественной организации, чье высокопарное название давно уже вышучивали на каждом углу, до сих пор оставалась в тени. Люди знали вообще, что есть такая Лига по защите нравственности, но что она делает, было для всех загадкой.

Вьянелло достал блокнот и принялся записывать.

— А жена Сантомауро вас интересует? Спрашивать о ней?

— Да, узнайте все, что можно.

— По-моему, она веронка, из семьи банкиров. Еще что-нибудь, синьор?

— Да, еще этот трансвестит в Местре, Франческо Креспо. Разузнайте, не засветился ли он где-нибудь тут.

— А что по нему есть в Местре?

— Только то, что его задерживали два раза за попытку продать наркотики. Он в списке вместе с остальными, но живет сейчас на виале Ронкони, в шикарной квартире. Это говорит о том, что он уже перерос виа Капуччина и городские парки. И спросите, узнал ли Галло, откуда обувь и одежда.

— Понятно, синьор. — Вьянелло сделал еще одну пометку в блокноте.

— Лично изучайте заявления о пропавших без вести, если такие будут. Особенно мужчины лет сорока — сорока пяти. Может быть, новая секретарша со своим компьютером вам поможет.

— Пропавших из какого района, синьор? — Вьянелло снова нацелил карандаш в блокнот. Он не удивился его упоминанию о секретарше — значит, уже слышал.

— По всей стране. И туристов тоже.

— То есть вы полагаете, он не был проституткой?

Брунетти вспомнил тело, виденное им в морге, так страшно похожее на его собственное.

— Нет, такое тело — товар негодный.

В субботу утром Брунетти провожал семью в отпуск. Дойдя пешком до остановки Сан-Сильвестро, их небольшая компания села на vaporetto первого маршрута и отправилась на вокзал. Все были не в духе. Паола злилась, потому что Брунетти ради «своего трансвестита» отказался провести с семьей в Больцано хотя бы первые выходные. Брунетти злился, потому что злилась она. Раффаэле переживал разлуку с Сарой Пагануцци, утешаясь, впрочем, мыслью о том, что время пролетит быстро, а в лесу в горах растут грибы, которые можно собирать. Выказывая, как всегда, полнейшее бескорыстие, Кьяра печалилась не о себе. Ей было жаль, что папа, который так много работает, опять не сможет отдохнуть.

У них в семье было заведено, что каждый несет свои вещи. Но уж коль скоро Брунетти ехал только до Местре и у него не было вещей, то Паола, воспользовавшись случаем, немедленно сплавила ему свой тяжелый чемодан, а сама взяла только маленькую сумочку и сборник произведений Генри Джеймса — внушительных размеров кирпич, намекая Брунетти, что ей так и так было бы не до него. Поскольку было объявлено, что Брунетти понесет чемодан Паолы, сработал принцип домино. Кьяра переложила туда свои книги, а Раффи сунул в сумку Кьяры вторую пару горных ботинок, хотя Паола планировала заполнить освободившееся место «Священным источником»[20], решив, что в этом году она наконец-то найдет время его прочесть…

Они заняли одно купе поезда отправлением в 8.35. Десять минут спустя Брунетти должен был сойти в Местре, в Больцано поезд прибывал к обеду. Пока ехали через лагуну, почти не разговаривали. Паола удостоверилась, что у Брунетти в бумажнике есть телефон гостиницы, Раффаэле напомнил, что в следующую субботу Сара поедет этим же поездом, оставив Брунетти в недоумении по поводу того, обязан ли он тащить ее сумку тоже.

В Местре он поцеловал детей, Паола проводила его до дверей вагона.

— Приезжай в ближайшие выходные, Гвидо. Вообще, чем раньше, тем лучше.

Он улыбнулся, не желая говорить ей, насколько это невероятно: они даже не знали пока имени убитого. Поцеловав Паолу в обе щеки, он вышел на платформу и подошел к окну купе, где сидели дети. Кьяра уже ела персик. В купе вернулась Паола. Не глядя на дочь, она вынула носовой платок и подала ей. Поезд тронулся. Кьяра повернулась к окну, вытираясь, и увидела Брунетти. Ее лицо, перемазанное персиковым соком, вспыхнуло от радости, она подскочила к окну и закричала сквозь рев локомотива:

— Чао, папа′, чао, чао!

Она вспрыгнула на сиденье, высунулась из окна, бешено замахала ему платком Паолы. Брунетти стоял на платформе и махал рукой вслед поезду, пока мог видеть этот маленький белый трепетный символ любви.

На пороге квестуры он столкнулся с сержантом Галло.

— У нас новости! Нашлись желающие опознать тело, — без предисловий заявил он.

— Кто? Когда?

— Сегодня утром позвонили в квестуру Венеции. Звонила синьора… — Он заглянул в бумагу, которую держал в руке, — некая синьора Маскари. Ее муж — директор венецианского филиала Банка Вероны. Он исчез в прошлые выходные.

— Так это неделю назад, — удивился Брунетти, — почему она спохватилась только сейчас?

— Он поехал в командировку. В Мессину. В воскресенье днем он уехал из дому, и с тех пор о нем ни слуху ни духу.

— Я все равно не понимаю, почему она ждала неделю.

— Да я с ней еще не разговаривал, я вообще ее не видел, сам только что пришел, — стал оправдываться Галло, хотя Брунетти и не думал его обвинять.

— А кто разговаривал?

— Я не знаю. Мне только что принесли записку, где сообщалось, что она едет в Умберто Примо, чтобы опознать тело, и будет там к девяти часам.

Они молча переглянулись; Галло отвернул манжету и взглянул на часы.

— Хорошо, — сказал Брунетти, — поехали.

По пути приключилась почти киношная по идиотизму история. Дороги в этот час были забиты. Объезжая пробку, водитель решил пробраться переулками и подъехать к больнице с черного хода. Но там было еще больше машин. Когда они добрались до больницы, оказалось, что синьора Маскари не только успела опознать тело своего мужа Леонардо, но и уехать на том же такси, что доставило ее из Венеции, в квестуру, где, ей сказали, полиция ответит на ее вопросы.