После недолгого подъема по тропе Руми вышел к источнику, с жадностью припал к струе и наполнил фляжку. Слегка освежившись, он продолжил путь. Однако, сколь внимательно ни обшаривал взглядом окрестности, никаких признаков жизни не обнаружил. На голых скалах ни кустика, ни травинки.

«Лучше бы уж остаться на Бирюлькином острове, – с горечью подумал он. – Там хотя бы фруктов полно».

Время от времени мышонок взбирался на скалу повыше и всматривался в сторону запада. Вдруг его отсутствие обнаружено и за ним все же решили вернуться? Но нет, «Роза ветров» не появилась ни утром, ни после полудня. Иногда Руми ложился прикорнуть, затем вновь отправлялся на поиски съестного. Брел не спеша, торопиться было некуда. День клонился к концу, когда Руми вышел к северной бухте. По его предположениям, пиратский корабль давно снялся с якоря и уплыл восвояси. Тем больше было его удивление, когда, выглянув из-за скалы, он увидел судно, мирно покачивающееся на волнах.

Тропа близко подступала к берегу бухты, так что можно было разглядеть мельчайшие подробности невооруженным глазом. На борту корабля, выведенная крупными буквами, красовалась надпись: «ОХОТНИК ЗА ЗОЛОТОМ». По палубе взад-вперед сновали пираты, виднелись расставленные в ряд объемистые бочки.

«Бочки с порохом! – прищелкнул языком Руми. – Похоже, пираты готовятся к сражению».

Мышонок с любопытством присматривался к оживленной суете, как вдруг, втянув ноздрями воздух, позабыл обо всем на свете.

– Жарко́е!

Ветерок доносил с корабля аппетитнейший запах горячего жаркого с картошкой. Рот мышонка наполнился слюной. Еще бы, целые сутки не есть! Теперь Руми другими глазами следил за приготовлениями на корабле и заметил двух плечистых пиратов, тащивших здоровенный котел. За ними выстроилась целая очередь. Откормленная крыса – не иначе как повар – извлекла из кармана передника черпак и принялась оделять выстроившихся с котелками матросов. Вскоре все расселись на палубе рядком и предались чревоугодию. Руми не сводил с них завистливых глаз. В животе урчало так громко, что, думается, можно было услышать даже на корабле. Но, к счастью, пирующим было ни до чего, их взгляды сосредоточились на объемистой бочке, которую два пирата выкатили из трюма. Выбив затычку, пираты закатили безудержную пьянку. Стакан-другой, и кто-то затянул песню, остальные подхватили, и к закату в прибрежных скалах гулким эхом отдавались пиратские застольные. Руми совсем сник. От голода и усталости кружилась голова.

Придется подзадержаться в укрытии. Все равно ведь, покуда пираты не угомонятся, никуда не сунешься. Враз заметят, и тогда хлопот не оберешься.

Голоса зазвучали вразнобой, нестройно, гуляки один за другим проваливались в сон. Наконец умолк и самый упорный из поющих, и на палубе воцарилась тишина. Руми, которого к тому времени сморил сон, пробудило это внезапно наступившее безмолвие.

В чем дело, что стряслось? Да ничего особенного, просто пираты все заснули как убитые.

– Подумать только, даже часового не выставили! – покачал головой мышонок. – Эх, сейчас бы… Стоп, приятель, погоди… – попытался было он вразумить себя, однако навязчивая мысль не давала покоя.

«Прокрадусь тихо, как мышка, – хихикнул он, довольный своим каламбуром, – никто и не услышит. Прихвачу из объедков кусок-другой, да и был таков! Риск не велик!»

Конечно, здравый смысл подсказывал, что лезть в пиратское логово, даже если бандиты перепились и спят без задних ног, очень рискованно, однако ведь трезвыми рассуждениями сыт не будешь.

«Надо подкрепиться! Иначе не протянуть двух дней, покуда “Роза ветров” не вернется за мной», – сказал себе мышонок и, соблюдая предосторожности, подобрался к «Охотнику за золотом». С палубы доносился громкий храп пьяных матросов.

«Еще не поздно вернуться, – мелькнула мысль, но Руми тотчас подавил ее. – Не стыдно трусить? Вперед, если не хочешь с голоду ноги протянуть!»

Он решительно ухватился за свисающий канат и, подтянувшись, взобрался на палубу. Огляделся вокруг. Повсюду валялись спящие, воздух сотрясал мощный храп. Руми на цыпочках подкрался к котлу с жарким, заглянул внутрь и едва сдержал возглас разочарования. Жаркого как не бывало, ценители вкусной еды кусочками хлебного мякиша подобрали всё дочиста.

«Хоть бы кусочек оставили поживиться! – досадовал Руми, но тут его осенила блестящая идея: – Минуточку! Ведь они внесли котел через эту дверь. Значит, там камбуз, не иначе. Стоит заглянуть, наверняка там что-нибудь да перепадет».

Подкравшись к двери, мышонок принюхался и с довольным видом ухмыльнулся:

– Смелым всегда везет! Кухня здесь.

Руми стал спускаться по трапу. Дощатые ступеньки безбожно скрипели. Мышонок испуганно замер, но никто из спящих не отреагировал на звук. Шаг-другой, и он очутился внутри. Повсюду царил невообразимый кавардак, немытая посуда была свалена в кучу.

«Попробовал бы Сэм Смак учинить у себя на камбузе этакую свалку, – поморщился Руми. – То-то бы ему не поздоровилось от капитана».

Он заглянул под промасленную бумагу.

«Ага, колбаска. Ну-ка, отведаем!» – он откусил здоровенный кусок.

Вку-усно! Оголодалый мышонок в два счета управился с колбасой.

«Не помешало бы и хлебцем разжиться», – подумал Руми и продолжил поиски. Но хлеб не попадался. На дне кастрюли с вареной картошкой сиротливо завалялись два кусочка, Руми заглотил их. Заметив на краю разделочной доски несколько ломтиков сала, также не оставил их без внимания.

«Теперь запастись бы чем-нибудь на завтра, и только вы меня и видели… Хм… а эта дверь куда ведет? Уж не в кладовку ли?» – он с любопытством приоткрыл дверь. Чутье не обмануло его, там действительно находилась кладовая.

«Вот удивится капитан, с чего бы это меня так разнесло после трехдневной голодовки», – ухмыльнулся он, засовывая в рюкзак все вкусности, что попадались под руку: батон копченой колбасы, шкварки, сыр, пять ломтей хлеба.

– О-о, абрикосовый джем! – глаза Руми блеснули. Он ловко вскарабкался на перекладину, с которой свисали колбасы и шматы сала, и одним прыжком очутился на верхней полке. – Пожалуй, влезет. – Руми попытался затолкать большущую банку в рюкзак, но она никак не желала втискиваться. Мышонок поднажал, нога у него подвернулась, и, падая, он ухватился за ступку. Ступка опрокинулась, пестик выкатился и с оглушительным грохотом свалился в стоящий на полу железный котел.

Руми оцепенел. Выждал секунду, затем закинул за спину мешок. Бог с ним, с абрикосовым джемом, пора уносить ноги!

Но в этот момент заскрипели дощатые ступеньки, и чей-то недовольный, сонный голос нарушил тишину: