– Да, угадал.– Я встала со своего места, поставила тарелку в мойку, затем отобрала у Гейба бокал и поставила его на стол.

– Надеюсь, что это не заставит тебя забывать обо мне? Хочется верить, что ты все ещё любишь меня.

Он рассмеялся в голос.

– Во всяком случае, я – да. – Я обняла Гейба за шею и прижалась к нему. – Может быть, доказать?

– Думаешь получиться?

– Не знаю. – Я прильнула к его губам. – Так лучше?

– Лучше. – Гейб обхватил меня за бедра и прижал к себе. – Похоже, дела идут на лад.

Теперь я рассмеялась.

– Мы совершенно одни. Чем займемся?

– Давай попробуем то, чего не делали раньше.

Я отстранилась и внимательно посмотрела на него.

– Если мы чего-то не делали раньше, то только потому, что этого не позволяет анатомия.

– Ты смелая женщина, Глория. – Гейб поцеловал меня в переносицу. – За это я тебя и люблю. – Он снова привлек меня к себе. – Но я вообще-то я подумывал сделать тебе массаж.

– Хм-м… Неплохо. Для начала. Особенно если мы будем голыми.

– Ещё успеем. Может, все-таки сначала расскажешь, как прошел твой день?

Я наслаждалась тихой музыкой доносившейся из гостиной и синхронными движениями, которые делал Гейб встав за моей спиной и разминая мне потихоньку, плавными движениями шею.

– Так же паршиво, как и твой. – Мне хотелось расспросить его о психотипе человека, который смог бы так легко порубить человеческие тела. Возможно, он сталкивался с таким явлением в своей практике. Тогда у меня появилась бы хоть какая-то зацепка. Но с этим можно было подождать. До тех пор, пока Гейб сам не расслабится. Я чувствовала, что сегодня он тоже был вымотан. – Расскажу позже.

Я встала и развернулась к нему. Теперь мы стояли лицом друг к другу. Потеревшись щекой о его щеку, я прильнула к ней губами и проложила дорожку к его рту. Потом протяжно застонала от наслаждения, запустив пальцы в его волосы.

Все дневные заботы постепенно исчезали. Тепло обещало перейти в жар, ленивое желание в любую минуту могло смениться страстью. Гейб подхватив меня на руки, закружил меня на месте, а я сводила его с ума поцелуями и жадными прикосновениями.

Мои поцелуи становились все более жаркими. Наконец, когда он поставил меня на ноги, я стащила с него пиджак и вцепилась в рубашку.

Гейб прижался губами к моей шее, и у меня гулко забилось сердце. Это сердце билось, и всегда будет биться только для него. Пока я спускала с него жилет, он расстегивал пуговицы моей блузки.

Избавившись от его жилета и рубашки, я слегка прикусила его обнаженное плечо.

– Я за тобой не успеваю Глория, – выдохнул он.

– Сейчас догонишь. – Я быстро расстегнула его брюки и запустив свою руку под них, сжала пальцы.

У Гейба закипела кровь, и перехватило дыхание. Он неловко возился с множеством пуговиц, запутавшейся в полурасстегнутой блузке.

– Проклятие!

Я засмеялась, не отрываясь от его губ, но не остановилась.

Чувствовав его участившийся пульс я понимала, что Гейб пытается справиться с собой. Но сейчас этого не требовалось. Мне хотелось окончательно свести его с ума. Пусть он думает только обо мне и ощущает только то, что кипит в его крови.

Гейб увлек меня за собой, подхватив одной рукой, и усадив на обеденный стол, где мы только что кушали. Мы стремительно пытались избавиться от одежды, наши руки скользили по влажным телам, а губы тянулись к губам. Я, изнывавшая от желания, хорошо зная сильные и уязвимые участки его тела, пользовалась умело этим знанием. Когда Гейб прошептал моё имя, это возбудило меня ещё сильнее. Его руки стали жадными, но мне хотелось большего. Наконец его горячие губы обхватили мой сосок. Тело свела сладостная судорога, но даже этого мне было мало.

Когда Гейб схватил меня за бедра и прижал плотно к себе, я не стала сопротивляться. Пусть думает, что инициатива за ним. Пускай овладевает мной, пока мы оба не насытимся. Я выгибалась ему навстречу дугой, подставляя грудь его алчным губам, и изнывала от наслаждения.

Ощутив, что Гейб готов проникнуть в меня, я стремительным движением сменила позу. Теперь я стояла к нему спиной.

– Может быть начнем с этого?

Дыхание Гейба стало частым.

– О боже, Глория…

Гейб вошел в меня не торопясь сзади и забыл обо всем на свете. Сопротивляться столь сильным ощущениям было невозможно. Разум заволокло пеленой, а дальше, всё происходило стремительно и страстно. Гейб брал меня жестко и быстро, врываясь в меня с каждым разом всё глубже и глубже. Он владел мной. Когда мы достигли пика, я была абсолютно счастлива.

Уставшие, измотанные мы добрались до гостиной и легли на пушистый огромный ковер, пытаясь перевести дух. Когда у Гейба перестало звенеть в ушах, он услышал, как я судорожно хватаю ртом воздух.

Наверняка ему было приятно знать, что дыхание перехватило не только у него.

– Уже стемнело, – выдавил он.

– У тебя глаза закрыты.

Он на всякий случай поморгал.

– Нет. Действительно темно.

Я фыркнула и, всё ещё тяжело дыша, повернулась на спину.

– Да, верно.

– Забавно… В этом доме столько кроватей, а мы с тобой предпочитаем заниматься любовью на кухонном столе.

– Это более стихийно и непосредственно. Мне нужно снова принять душ, а заодно подумать о деле, которым я сегодня занималась. – Я сделала небольшую паузу. – Может быть, теперь, ты и сумеешь мне помочь.

Гейб долго молчал и смотрел в потолок.

– Должно быть, я выглядел очень несчастным. Увидев это, ты устроила стихийный секс, от которого чуть не сломался стол, а теперь сама просишь о помощи. Что это, как не выполнение супружеского долга?

– Брось…Тем более мы не супруги.

– Ты сама этого сознательно избегаешь.

Я села и Гейб погладил меня по спине.

– Милая, я с удовольствием помогу тебе это не проблема, но для начала принять мне тоже не помешал бы душ. Сегодняшний день выбил меня слегка из графика, были сложные пациенты. Так что поспеши рассказать, что у вас случилось, пока мы ещё способны соображать и сон не забрал нас в своё царство.

В течении последующих нескольких минут, я в подробностях пересказала Гейбу, события сегодняшнего дня.

– Мда…Мороз по коже…

– Сейчас тебе станет ещё холоднее, дорогой.

Пока мы поднимались на второй этаж, в душ, я поведала ему о загадочных записках. Я давно поняла, что подробное изложение дела вслух помогает расследованию. Особенно если аудитория тонко чувствует нюансы.

А Гейб никогда не упускал нюансов.