Я отправился по берегу дальше. Отойдя несколько километров, увидел невдалеке от берега рыбацкую лодку. Была она невелика, но с небольшой мачтой – стало быть, имелся и парус. Видны были два рыбака, они стояли в лодке спиной к берегу и вытаскивали сети. Пожалуй, момент подходящий. Стараясь не шуметь, я вошел в холодную воду и поплыл. Сапоги мешали, но и сбросить их я не решился, если бы я был босиком, недалеко бы мне удалось убежать по береговым камням.

Стараясь не делать шумных гребков, я подплыл к лодке, взялся за борт и рывком забрался в лодку. Та качнулась от моего веса, и рыбаки обернулись. Один рыбак был молодым парнишкой лет пятнадцати, второй – стар, сед и сух, однако лицом они были похожи, скорее всего внук и дед. Внук выхватил из-за пояса нож и двинулся ко мне, я вытащил из-за пояса пистолет и направил на него. Видя такой оборот дела, дед что-то приказал внуку‚ и тот остановился. Я жестом показал парню, чтобы он выбросил нож за борт, что он с видимой неохотой и сделал. Знали бы они, что порох сырой, поэтому выстрелить из пистолета невозможно. Человек, вылезший из воды, просто не может сохранить оружие действующим. Я указал пистолетом на сети – выбирайте, мол, и дальше. Пока сети не выбраны, хода у лодки нет.

Испанцы, тихо переговариваясь, выбирали сети. Я сидел на носу лодки и не спускал с них глаз. Старик казался более мирным, но кто знает, есть ли у него еще нож и не всадит ли он его мне в спину при удобном случае? Когда сети были выбраны, я показал стволом пистолета на север и сказал: «Франция, Марсель». Может быть, ближе были и другие французские города, но я их просто не помнил. Дед покачал головой и быстро заговорил по-испански. Ничего не поняв, я отрицательно замотал головой. Дед показал три пальца и руками сделал движение, что он гребет веслами. Ага, плыть до Марселя три дня. Далековато эта чертова Картахена! Я показал рыбакам на весла, они переглянулись и в свою очередь указали на мачту, я кивнул, подросток поднял за шкоты небольшой косой парус, дед сел на корму к рулевому веслу, лодка устремилась на север, постепенно удаляясь от берега.

По крайней мере, солдат теперь можно было не бояться, но появлялась опасность нарваться на испанский корабль. В Средиземном море кто только не плавал: и французы, и испанцы, и турки, и итальянцы, и все они не прочь обобрать более слабого. Я вертел головой, пытаясь высмотреть, не видно ли где парусов. Пока было спокойно, море чистое. Часа через два дед показал на селение на берегу – издалека оно казалось небольшим – и произнес:

– Валенсия.

Мы держались вдали от берега, но в пределах видимости земли. У порта вертелось несколько мелких суденышек, но они были далеко и опасности для меня не представляли. Так мы плыли до вечера, и передо мной вставал вопрос – что делать с рыбаками ночью? Их двое, а спать надо. Решил их на ночь связать.

Я выбрал пустынный берег и указал на него, мы пристали. Я жестами объяснил, что надо подкрепиться; рыбаки собрали по берегу плавник, развели костер и пожарили на прутиках рыбу. Все с жадностью поели. Я связал поочередно обоих, для верности повернул их спинами друг к другу и еще раз связал, благо веревок на лодке было достаточно. Теперь можно было и самому отдохнуть. Ночь прошла спокойно; впрочем, я периодически просыпался и поглядывал за рыбаками. С утра еще раз поели жареной рыбы, днем вряд ли бы удалось подкрепиться, напились воды из маленького ручья и снова отправились в путь. День прошел без происшествий, вечером старик показал на редкие огоньки на берегу и сообщил:

– Барселона!

Насколько я помнил карту, это последний крупный город Испании на берегу, дальше – Пиренеи и побережье Франции. Мы снова пристали к берегу, развели костер, пожарили рыбы. Без соли есть было невкусно, но выбирать не приходилось. Затем все повторилось: связанные рыбаки, мой сон с перерывами, утренний костер, жареная рыба, лодка.

В конце дня старик завертел головой, тыкая пальцем в берег. Что он говорит, я не понял, тогда дед жестом показал: «Там горы». Вглядевшись, я и сам увидел скалистые выступы, терявшиеся в дымке. Пиренеи! Франция была близка, я не рассчитывал на теплый прием с оркестром, но и казнить меня, как собирались в Испании, не должны. Тем более Франция с Испанией в данный момент воевали, а я вроде как даже помог, разрушив береговую крепость Картахены.

Я показал старому испанцу на берег, он кивнул. Пристать пока было некуда – настоящие каменные стены, поэтому мы медленно продвигались вдоль берега. До Марселя или еще какого-нибудь порта далеко, на море нас могут перехватить турки или итальянцы, я не хотел рисковать и решил дальше двигаться пешком. Наконец скалы закончились, местность стала ровнее, появились кусты, найдя песчаную отмель, старик уткнул нос лодки в берег, и я спрыгнул. Мне было жаль этих людей, но заплатить за три дня работы и потерянный улов мне было нечем; помахав на прощание рукой, я двинулся вглубь берега, надеясь наткнуться на дорогу. Лодка же сразу отчалила и пустилась в обратный путь.

Начинало темнеть, я нашел место поудобнее, на небольшой полянке в чаще кустов и устроился на ночлег. Ночью выспался спокойно, утром умылся, напился свежей воды из ручья и отправился дальше от моря. Шел и размышлял – как мне добираться домой?

Документов нет, денег нет, вещей нет, оружия – кроме ножа – нет. После купания в морской воде и ночевок на земле одежда моя выглядела, как у французского клошара, что спят под мостами в Париже. Ба, Париж! Мне надо добраться до города, там есть по крайней мере двое знакомых – Амбруаз и Филипп. Один сейчас королевский врач, другой – в посольстве. Только как их найти, я даже названий улиц не знаю, придется полагаться на свою хорошую зрительную память.

Впереди показалась тропинка, я свернул направо, справедливо полагая, что мне на север. Через несколько километров тропа вывела меня к небольшой деревушке, расположившейся между холмами. Страшно хотелось есть, стыдно и неудобно, но придется попрошайничать. Я выбрал один из домов на окраине, постучал, на стук вышла пожилая женщина. Я знаками попросил кушать, она с жалостью посмотрела на меня и мою одежду, скрылась в доме и вынесла кусок хлеба и сыр. Не отходя от дома я с жадностью набросился на еду, женщина смотрела на меня и вздыхала. Еда очень быстро закончилась, я поблагодарил женщину и спросил:

– Париж?

Она указала дорогу. После еды с удвоенной энергией я принялся шагать дальше.

«Ничего, – приободрял я себя, – из плена освободился, и теперь Париж – лишь вопрос времени». Так я прошел часов шесть, почти без остановок. Устав, прилег отдохнуть в тени деревьев. По моим прикидкам, мне удалось преодолеть километров двадцать, до вечера еще можно десяток. Не очень быстро получается, но это лучше, чем сидеть у испанцев в подвале.

Издалека виднелась колокольня. Заходить в город я не стал, устроился на ночлег невдалеке, на опушке леса, решив с утра просить милостыню на паперти у церкви, ужасно хотелось есть – что для здорового мужика кусочек хлеба и сыра на весь день! Как только рассвело, умылся водой из ручья, затем отправился в город, по колокольне нашел церковь и встал рядом, бросив перед собой замызганную шляпу, больше похожую на помятый блин. В церковь потянулись прихожане, с некоторым удивлением смотрели на незнакомца – невелик городок, почти все знали друг друга в лицо, но милостыню в шляпу бросали – в основном медяки. Я дождался конца мессы (выходящие еще надавали медяков), сгреб монеты в карман и пошел искать трактир. Заказал скромный завтрак‚ ткнув пальцем в блюда на прилавке. Дали тушеные овощи с чем-то вроде гуляша и небольшой кувшин красного вина. Подкрепившись, пошел искать дорогу.