— Как? — вскинула брови Ирма.

— «Кукольный домик».

Ирма ошарашенно посмотрела на Ольгу.

— Ты сама не понимаешь, как это точно!

— Точно?

— А ну-ка вдумайся. Ну, напряги мозги! Ольга нахмурилась.

— Ладно, ты еще слаба. После наркоза с тупцой. Внезапно до Ольги дошло. Ее лоб разгладился, она печально усмехнулась:

— Да, ты совершенно права. Мы с тобой теперь…

— Ни слова больше! Ни звука! Все. И еще — я покупаю у тебя это название!

— Покупаешь? Зачем?

— Надо, надо! Так ты мне продаешь его?

— Да бери, — недоуменно пожала плечами Ольга.

— Я ничего не беру бесплатно. У всего есть цена. Возьмешь за так — потом заплатишь втрое дороже.

— Но, Ирма… Ирма веселилась:

— «Кукольный домик»! Отличное название! Туристическое агентство «Кукольный домик»! Кстати, Ольга, а ты не хочешь соорудить такой же себе? Он отлично впишется и в подмосковный ландшафт.

— Но здесь, на холме, он, как нигде, на месте.

— Хочешь рядом? Вон на той горке, а?

— Шутить изволите, Ирма Грубова? Я же иностранка.

— Но сейчас тебе ничто не мешает осесть где хочется.

— Все так. — Ольга вздохнула.

— В Чехии ты сможешь открыть свое фотодело. У нас фотография стала искусством давным-давно. Заметь, не ремеслом, а искусством. Не то что у вас в Москве.

— Да, Ирма. Ты верно говоришь, но упускаешь из виду одну маленькую деталь — деньги. Или ты думаешь, что после всего, что со мной проделал твой муж, моей руки станет домогаться какой-нибудь арабский нефтяной магнат?

Ирма фыркнула.

— Да кому нужны эти шейхи? С ними одна морока. Мы с тобой сами разберемся.

По крутой лестнице, держась за перила, натертые до блеска, Ольга прошла за Ирмой в отведенную ей комнату. Пол, покрытый коврами, скрадывал шаги, солнце лилось в окна. Ольга толкнула створки, и грянул оглушительный птичий хор.

Боже мой, она и не думала, что ей так хочется жить, что она так сильно любит жизнь… Все верно. Это понимаешь, только оказавшись на самом краю, откуда все предыдущие беды и неудовольствия, ссоры, споры, неудачи кажутся сущей чепухой. И когда ты вдруг понимаешь, что пускай лучше и дальше крутится у тебя перед глазами нескончаемое кино окружающей жизни со всеми раздражающими мелочами, потому что в любую секунду оно может крутиться уже без тебя.

Ольга шумно выдохнула.

— Ну как, дорогая? Нравится комната? Или что-то не так?

— Спасибо. Все в порядке. — Ольга улыбнулась.

— Ладно, верю. Вот здесь ты нагуляешь румянец. Аристократическая бледность в этом сезоне не в моде. Говорю тебе как профессионал. Я ведь вела в журнале раздел красоты и моды, не забывай. Давай приводи себя в порядок и спускайся на кухню. Я не бог весть какая кулинарка, но кое-что найду выпить и поесть.

— А мне можно пить?

— Тебе можно все. Знаешь, я полюбила, как раньше бы сказали, кухню народов мира. Обожаю рестораны — китайский, японский, итальянский, мексиканский.

— Ты стала такой гурманкой?

— Хорошая еда, дорогая, еще никого не испортила. Характер портят мысли о куске хлеба, когда его нет.

— Ты помудрела.

— Не смейся, Ольга. Вот поживешь у меня несколько дней, и тебя мудростью подкормим. С тобой поработает психолог. А потом полетишь нежиться на пляжах Вьетнама.

— Вьетнама?

— Ты разве забыла — после операции я обещала тебе отдых. У тебя индивидуальный тур. Встретит мой старинный знакомец Минь, примет как мою лучшую подругу. Общеукрепляющий массаж, всякие восточные прибамбасы с травами и благовониями, и мы тебя не узнаем!

Ольга с сомнением уставилась на Ирму. Но ей не хотелось отказываться, смущаться, ощущать неловкость; ей так хотелось одного — чтобы за нее думали другие. Она устала. Очень.

— Слушай, Ирма, так, может, взять с собой камеру? Поснимать?

— Бери, но только не перегружайся. Потом я тебя познакомлю с нашими фотографами, может, они что-то у тебя купят, экзотическое…

Здорово, подумала Ольга, может, еще и удастся заработать.

— Ох, Ирма, знала бы ты, что у меня получилось с альбомом. — Она вздохнула и посмотрела на подругу.

— С каким альбомом?

— Долго рассказывать. Но если коротко — у меня были деньги, доллары, и я их вбухала в альбом, издала свои работы. Наверное, я ненормальная, потому что больше всего в жизни мне хотелось сделать имя в фотографии. А что, вот теперь, освободившись от всего лишнего, я смогу отдаться только этой страсти. Безраздельно. — Она усмехнулась и устало провела рукой по волосам.

Волосы пока не блестели, они были тусклыми, как и кожа. Ирма смотрела на Ольгу и думала, что очень скоро все в ней заживет другой жизнью. И она, Ирма, непременно займется подругой вплотную, что в интересах обеих.

— Так что с твоим альбомом?

— Я его издала. А когда стала продавать — меня здорово надули. И ты знаешь, мне приснился сон. Ужасно странный. Будто я наняла бандита, и он разобрался с моим кидалой…

— Мелочь, пускай живет дальше. Бог его накажет.

— Ты так считаешь?

— Да, я так считаю. Бог наказывает за все.

— Ой, тебя послушать, ты истинная христианка.

— Да нет, это закон природы, просто люди не хотят верить в нега до конца..

— Выходит, мы с тобой за что-то поплатились?

— Выходит. — Ирма невидящими глазами посмотрела в окно, потом повернулась к Ольге. — Я как-нибудь тебе расскажу про себя. Но не сейчас. — Ирма усмехнулась. — Моя жизнь вообще очень странная. Так ты идешь на кухню или нет?

— Ирма, спасибо.

— Ну вот, опять ты… Не стоит благодарности, дорогая. А теперь давай-ка выпьем. Что будешь пить? Есть мартини — сухой, розовый, красный. Какой?

— Всякий! Я сейчас напьюсь!

— А вот это нельзя.

— Что еще мне нельзя?

— Еще некоторые удовольствия… Некоторое время. Ольга сморщила нос и подула на челку, которая отросла — за время болезни и лезла в глаза.

— Эти удовольствия меня больше не интересуют, — заявила она.

Ирма расхохоталась.

— Ну, это мы еще посмотрим.

Голос невидимого мужчины тревожил Ольгу. Он говорил о том, что она сейчас чувствует. О том, что будет чувствовать. Нет, это не гадание, а первый сеанс психотерапии. Она не видела доктора, он не видел ее. Иржи объяснил такой метод просто: для женщин, перенесших такую операцию, гистерэктомию, самое тяжелое — ощущение утраты собственной природы. Но поскольку женщина привыкла доверять мужской оценке, то именно мужской голос, только бестелесный, лучше всего введет в ее подсознание новые представления о себе и о новой для себя жизни.