Дюпен поставил машину в первом ряду, возле самой гавани.

Жирар приветствовал его ободряющим жестом, когда Дюпен сел за столик в углу бара. Этим жестом хозяин давал понять, что видит, как человек устал после тяжелого рабочего дня. Жирар неторопливо подошел к комиссару.

– Трудно пришлось?

– Да.

– Гм. Антрекот?

– Да.

Вот и весь разговор. Но, не говоря уже о том, что этого вполне достаточно, да и сам такой разговор был типичной нормой, именно этого Дюпен желал сейчас от общения. Было уже около одиннадцати часов. От голода кружилась голова и подташнивало. Дюпен полюбил бретонскую кухню, а в «Адмирале» умели бесподобно готовить ее блюда, но все же самым излюбленным из них стал для Дюпена антрекот с жареной картошкой (великое блюдо великого народа – он мог по праву гордиться такой едой). Ничто не могло сравниться с этим антрекотом. И ничто так не помогало от усталости, особенно после такого дня. Да еще если добавить к антрекоту красное лангедокское вино – тяжелое, бархатистое и мягкое.

Дюпену не пришлось долго ждать, скоро перед ним уже стояла вожделенная тарелка. Он приступил к еде, и тяжелые мысли покинули его.

Было шесть часов тридцать минут утра. Дюпену снились странные и беспокойные сны. В постель он лег в половине первого, но уснул лишь около трех. Однако поспать всласть ему не дали. Пронзительно и оглушительно заверещал телефон. Этот аппарат Дюпен купил недавно и, несмотря на массу неудачных попыток, так и не смог сделать звонок тише, запутавшись в бесчисленных меню и подменю. На дисплее светился номер Кадега. Дюпен нажал кнопку только для того, чтобы прекратить эту невыносимую пытку.

– Кто-то нарушил пломбу опечатанного окна, выходящего на боковую улочку, разбил стекло и открыл окно. Оно до сих пор открыто.

Кадег даже не спросил, туда ли он попал.

– Что такое? Кадег! Что случилось?

Дюпен никак не мог взять в толк, о чем говорит Кадег.

– Кто-то сегодня ночью проник на место преступления.

– В «Сентрале»?

– Да, в бар, где нашли труп Пьера-Луи Пеннека.

– И что этот человек сделал в баре?

– Не имею представления.

– То есть как не имеете представления?

– Коллеги из Понт-Авена позвонили мне буквально минуту назад.

– То есть кто-то взломал окно и проник на место преступления?

Кадег ответил не сразу:

– Строго говоря, мы этого пока не знаем. Мы знаем только, что кто-то разбил оконное стекло и открыл створки окна. Оно так и осталось открытым. Это окно, ближайшее к литой железной двери, насколько я понимаю, расположено ближе к бару.

– Обнаружены какие-либо следы в ресторане или баре?

– Этого я пока не знаю. Но никаких видимых разрушений не видно, и как будто оттуда ничего не пропало. Но это лишь предварительные выводы.

– Что бы это могло значить? – недоуменно спросил Дюпен, медленно приходя в себя.

– Наши коллеги не заметили ничего подозрительного. Но естественно, они не успели провести криминалистическую экспертизу. Реглас уже оповещен. Это самое важное на данный момент.

– Кто это выяснил? Ведь ресторан заперт.

– Повар.

– Эдуар Главинек?

– Да, господин комиссар.

– Никто не проник через бар и ресторан в отель?

– Нет, вполне определенно нет. Дверь по-прежнему заперта. Ее никто не трогал. Для того чтобы ее открыть, надо было иметь ключи, но мы их изъяли.

– Кадег, я немедленно выезжаю. Где вы находитесь?

– Дома, и тоже сейчас еду туда.

– Хорошо.

– До встречи.

Однако первым делом Дюпену сейчас надо было выпить кофе. «Адмирал» был еще закрыт. В последний год своей службы в Париже Дюпен купил себе маленькую кофе-машину и с тех пор пользовался ею раза три – не из принципиальных соображений, а просто потому, что любил сидеть в кафе. Удивительно, кофе-машина стоила целых тысячу евро. Собственно, Дюпен ни черта не смыслил в кофе-машинах, и продавщица с зелеными, как у кошки, глазами без труда убедила его в том, что он сделает самый разумный в своей жизни выбор, если купит именно эту машину. Кофе в зернах был куплен одновременно с ней. Весь этот процесс был довольно хлопотным, но когда последняя капля упала в фирменную чашку, Дюпен испытал нечто вроде гордости.

Одевшись, он взял чашку с приготовленным напитком и вышел на свой узкий балкон, выходивший на море, как, собственно, и почти все окна его служебной квартиры, выделенной ему властями города. Надо сказать, квартиру ему дали в одном из самых красивых домов Конкарно, построенном в конце девятнадцатого века. Дом был не шикарный, но весьма стильный и ослепительно белый. С балкона была видна скала Флобера, как ее называли жители Конкарно. Говорят, там любил сиживать Флобер во время своих приездов в Конкарно. От моря дом отделяла лишь узкая улочка. Справа вдоль берега располагалась «Белая Сабля», продолговатый, вытянутый вдоль моря пляж, усыпанный ослепительно белым песком. За пляжем располагались богатые виллы. Налево был вход в гавань с маленьким маяком и бакенами, сонно покачивавшимися на спокойной зыби. Но самым потрясающим был вид на открытый океан. Там на небе начинался настоящий день, а на горизонте небо плавно переходило в море. Недавно взошедшее солнце оставляло на поверхности сияющую дорожку.

Несмотря на то что кофе был старый, напиток получился крепким и вполне сносным. Дюпен задумался. Теперь он не был уверен, что ему надо сломя голову нестись в Понт-Авен. Самое главное, чтобы туда приехал Реглас, в этом Кадег на сто процентов прав, а прилежный Реглас приедет не мешкая, причем наверняка раньше Дюпена. На первый взгляд все это казалось очень странным. Зачем кому-то понадобилось проникнуть в ресторан? Что, действительно преступник решил наведаться на место преступления? Следы, оставленные в ресторане в ночь убийства – хотя их, собственно, и не нашли, – были задокументированы. Но в таком случае это может означать, что они вчера чего-то не заметили и пропустили. Как бы то ни было, этот человек шел на большой риск. Появиться на месте преступления на следующий день после убийства – это настоящее безумие. Для этого надо было иметь очень веские причины. Или он применил отвлекающий маневр? Но от чего он хотел отвлечь полицию и зачем?

Становилось ясно, что это дело ни в коем случае не окажется простым, что речь идет о драме, которая постепенно, в течение какого-то времени, вела к убийству, которым в конце концов и завершилась. Мало того, эта драма продолжается до сих пор, хотя это пока и не бросается в глаза. Драма была запущена самим Пеннеком, который что-то сделал после того, как узнал, что безнадежно и смертельно болен. Все как всегда, подумал Дюпен. Теперь он должен поспешить, развитие событий ускорялось с каждым часом.