Педагоги не думают о том, огорчают они ребенка или нет. До того ли, когда решаются мощные педагогические проблемы?

Однако ведь мы, взрослые, не хотим огорчать, скажем, старших членов своей семьи или своих друзей?

ПОЧЕМУ БЫ И В ОТНОШЕНИЯ С РЕБЕНКОМ НЕ ВВЕСТИ ЭТОТ КРИТЕРИЙ – «Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ ИЗ-ЗА МЕНЯ ОГОРЧАЛСЯ»?

Великий Януш Корчак призывал не смешивать понятия «хороший ребенок» и «удобный ребенок». Ах, какой важный вывод! Давайте вспомним, что человечество выбирает в кумиров именно «неудобных» людей: большинство гениев науки, литературы, искусства, политики были очень «неудобными» людьми! С ними бывало тяжко, однако без них человечество никуда бы не продвинулось.

Традиционная педагогика (в том числе и модная нынче французская) учит именно тому, как воспитать «удобного» ребенка, который впоследствии превратится в «удобного» взрослого.

И снова – ваш родительский выбор: каким вы хотите видеть свое чадо? «Удобным», послушным, дрессированным рабом? Или свободным, раскрепощенным, своеобразным и сложным человеком?

Выбирайте!

Взрослые придумали такую, опять же возвышающую их, взрослых, пословицу: «Маленькие детки – маленькие бедки, большие детки – большие бедки».

То, что от детей беды, – это как бы вообще не обсуждается, и чем старше дети – тем беды значительнее.

Педагогика с этим выводом согласна абсолютно, многие учителя пугают родителей: «Вот погодите, наступит пубертатный период, тогда ваще!»

И вот человеку стукает лет 13–14, и с этого момента лет пять любые его негативные (или кажущиеся таковыми) поступки будут объясняться переходным возрастом.

Что за зверь такой, переходный возраст? Подавляющее большинство родителей, которые приходят ко мне «на разговор», – это папы и мамы детей, находящихся именно в подростковом возрасте. Значит, права педагогика: наступает пубертатный период – и «ваще» начинается и нет никакого спасения?

Или все-таки можно как-то избежать подростковых проблем, не решать их, когда уже накрыло, а избежать?

Вопрос серьезный. Его дальше и обсудим. Разумеется, прочитав очередную волшебную историю.

I

Жил-был Козленок. Козленок как козленок: рожки маленькие, бородка маленькая… Ребенок, в общем.

И рот тоже не сказать чтобы большой. Но только Козленок все время хотел в него что-нибудь засунуть.

Ладно там траву: то дело козлиное. Гайку какую на дороге увидит – съест. Тапочек старый сожрал зачем-то.

А однажды чуть не улетел, потому что съел воздушный шарик. Козленок уже начал подниматься в небо. Хорошо, что пролетавший мимо Воробей дернул за веревочку, которая торчала у Козленка изо рта, и вытащил шарик.

Испуганный шарик полетел вверх. А Козленок – вниз.

А вот это совсем не козлиное дело – в небе летать. Козленок упал и сломал себе копыто. Пока ему накладывали гипс, он съел пару врачебных инструментов и закусил влажными салфетками.

И вот ведь, главное, и папа, и мама, и бабушки, и дедушки – в общем, все козлы твердили ему: «Не ешь ты все подряд. Что добром не началось, то добром не кончится».

Примеры всякие доходчивые приводили из козлиной художественной литературы и козлиного кинематографа. Историю про шарик вспоминали.

Ничего Козленка не убеждало. Никакие примеры. Иногда даже казалось, что он родственник пылесоса: все, что увидит, в себя втягивает. Но пылесос-то хоть со смыслом, а этот?

II

А в синем море-океане жил Китенок, который ел все, что мимо проплывало.

Китенок только так назывался ласково. На самом же деле он был огромный и ужасно толстый. И в свой огромный живот запихивал все, что видел.

Однажды он даже заглотнул парусник с людьми. Но люди, попав в живот Китенка, стали кричать, возмущаться и от страха включать громкую музыку.

Китенок привык к морской тишине, поэтому раздражающих его людей выпустил и с тех пор шумных этих существ по имени «люди» не заглатывал. Но все остальное – всегда.

Правда, была у Китенка проблема. На поверхности моря мало ведь что плавает – тут же на дно идет. Нырять Китенок не любил: в связи с его округлыми формами его вода на поверхность выталкивала. А есть любил.

Поэтому все чаще подплывал к берегу. Он знал: там, где живут крикливые люди, всегда найдет чем поживиться.

III

Они, конечно, должны были встретиться: Козленок, который ел все, что ни попадется, и Китенок, который ел все, что ни проплывется.

Козленок решил съесть Китенка.

Китенок решил съесть Козленка.

Козленок открыл свой рот широко-широко.

Но Китенок этого даже не заметил. Он тоже свой рот открыл, чуть-чуть совсем, как будто зевнул.

И Козленок оказался внутри живота Китенка.

Тут все козлы занервничали, закричали, застрадали:

– Умер наш козлик! Умер наш мальчик! Это ж надо такое придумать: кита захотел съесть! Это ж ни в какие ворота! Вот до чего доводит желание все хватать! Но жалко его! Он же наш! Умер наш козлик! Как же мы без него!

IV

Между тем, оказавшись в животе у Китенка, Козленок огляделся и по привычке начал есть все, что видел вокруг.

Китенку такой поворот событий не понравился, и он говорит:

– Эй, там, в животе! Перестань все жрать-то!

Но Козленок, когда ел, ни на кого никогда не обращал внимания. Потому что, если ты занят любимым делом, никого не видишь.

Ну Китенку же неприятно, что сидит у него внутри маленький козел и ест там все, что увидит.

Пришлось Козленка выпустить.

Козлы, как его увидели, обрадовались, закричали:

– Жив, жив, обжиралка наш!

И конечно, тут же начали его воспитывать в смысле неправильности хватания чего ни попадя.

V

Но возрожденный Козленок козлов особо не слушал, потому что к козлиному воспитанию привык.

Ему стало как-то неловко перед Китенком. Конечно, Козленок не по своей воле к нему в живот попал, но чего сразу внутренние органы есть? Можно было поговорить как-то…

А Китенок смотрит на Козленка… Хороший такой, беленький, с рогами…

«И чего я его съел?» – подумал Китенок виновато и покраснел.

Увидев вмиг покрасневшего кита, все козлы в ужасе разбежались, забыв про необходимость вести воспитательный процесс.