храме, привыкнет к его ауре и духу, и можно будет сделать из него амулет против ментального воздействия. Это-то кольцо он точно не снимет.

– А если дело в тебе? – Что, если наставник, узнав о ее новой способности, снова решит, будто Инга – ведьма? Несмотря на массу прочитанных книг, не так уж много Винсент о них знал. – Если это ты каким-то образом приобрела эмпатию?

Страх снова коснулся ледяными щупальцами, но в этот раз Винсент был настороже, и Инга ничего не заметила.

– Это же не болезнь, передающаяся половым путем, – фыркнула она.

Винсент рассмеялся следом. С души словно камень свалился. В самом деле, зачем он ищет сложные объяснения, когда все просто? Если его дар неоднократно сливался с ее, наверняка какие-то его способности передались и жене. Та же эмпатия была частью его дара и напоминанием о том, что смерть и кровь ходят рука об руку. Ведьмы, если верить книгам, были эмпатами поголовно.

Жаль, что не сунуть нос в записи наставника – Винсент подозревал, что в них куда больше того, что он раскопал в старых книгах. Книгах, которые, прознай про них инквизиция, немедленно бы изъяли из библиотеки и сожгли, хорошо если не с самим владельцем. Немудрено, что наставник свои записи защищал заклинанием. «Помру, заклинание спадет – делай что хочешь, хоть читай, хоть сразу в камин брось, а до того – не твое дело» – сказал он как-то, и Винсенту пришлось поумерить любопытство.

Возможно, что и его собственный дар изменился. Соприкоснувшись с даром жены, вобрал новые способности. На досуге нужно будет поразмыслить, как это проверить. Если у них появится этот самый досуг.

Инга взялась за сорочку.

– Снова чистая. Спасибо.

Но теплая благодарность, коснувшаяся его, была лучше всяких слов. Пожалуй, впервые за долгое время Винсенту не хотелось надевать амулет, закрываясь от чужих эмоций. И в самом деле, зачем амулет дома, где никого чужого? Наставник, конечно, будет недоволен – если Инга права и тот собрался напроситься в гости надолго. Но недовольство наставника он как-нибудь переживет.

А ведь у Инги, кроме этого, так и нет ни одного платья. Даже белья на смену – и того нет. Съездили за обновками, ничего не скажешь!

– Я отправлю вестника к белошвейке, которая обшивает меня, – сказал Винсент. – Пусть приедет, снимет мерки, чтобы хоть полдюжины сорочек нашила.

И у кого бы спросить про модистку? Только больше никаких визитов, пусть мастерица приезжает сама. Едва ли, конечно, убийца повторит попытку один в один, до сих пор он ни разу не повторялся, но Винсент сейчас ощущал себя той самой вороной, которая шарахается от куста.

– Спасибо, – повторила Инга. – Но помнишь, что я говорила про незнакомых женщин?

– Я буду рядом. Даже если белошвейка сочтет это ненормальным.

Жена, потянувшись на цыпочках, легко поцеловала его, и Винсент едва удержался, чтобы не углубить поцелуй. В самом деле как мальчишка.

– Я буду на кухне. – Инга погладила его по щеке, ласково улыбнулась. – Колючий. Спускайся, когда приведешь себя в порядок.

– Погоди-ка. – Винсет поймал ее руку. – А где амулеты?

Она ойкнула.

– На полочке в ванной. Сняла и забыла. Но ведь это еще не амулеты?

Винсент сам сходил в ванную, собрал украшения. Собственноручно надел кольцо на палец жене.

– Носи его неделю не снимая. Потом можно будет создать ментальную защиту. Остальные пока оставлю в кабинете, после завтрака зачарую, сделаю амулеты. – Хорошо, что Инга забыла их снять на ночь. Этого достаточно для всего остального. – Накопитель сделаю вечером, когда сила восстановится.

Она заговорщицки улыбнулась и Винсент вернул ей эту улыбку. Снова поцеловал, давая понять, что оценил безмолвное предложение помочь восстановить силу как можно скорее. Может, даже прямо сейчас.

– Да, – спохватился он прежде, чем жена двинулась к двери. – И где счески с гребня?

Сам гребень лежал у изголовья кровати, видимо, Инга привела его в порядок и оставила, когда Винсент ходил за амулетами.

– Зачем тебе? – Инга разжала кулак. – Я хотела закинуть в плиту, сжечь.

– Для вестника. Помнишь, я говорил, что нужна частица духа? Ее добывают из волос или кусочка кожи.

Он хотел объяснить подробнее, но бурчащий живот напомнил, что вечер был бурным, утро тоже, а они еще не завтракали.

– Беги, – Винсент легонько хлопнул жену по упругой попе. – Я скоро.

Глава 13

Похоже, я здорово себя переоценила, решив, что если Кэри справлялась с плитой, то и я с ней справлюсь. Сложить дрова в топку – горнило, вспомнилось правильное слово – не требовало особого труда. Коробочка с плоским камнем, размером с пятирублевую монету, и железкой, напоминающей ключ от заводной игрушки, тоже нашлась быстро. Там же лежали рулончики бересты.

Поначалу все казалось просто: я чиркнула железякой по камню – искры полетели в разные стороны. Я даже на миг испугалась, что прожгу платье, как у костра, куда сдуру бросили горсть сухих сосновых иголок. Береста занялась не то с третьего, не то с четвертого удара железа о камень. Поленья загораться не пожелали: чадили, обугливались – и все.

После того, как пару раз обожгла пальцы, я вспомнила ругательства, от которых запылали бы уши даже у санитаров нашего бюро. Но дрова остались безучастны к силе слова.

Избаловалась в своей цивилизации. Сперва по привычке вымыла голову с утра, не подумав, что фена здесь нет и быть не может, потому сейчас мокрая коса холодила шею, вовсе не улучшая настроение. Теперь, вот, пообещала мужу завтрак, но даже чайник согреть не смогла! А еще думала, что руки из нужного места растут.

За спиной скрипнула дверь. Я обернулась, пытаясь справиться с раздражением и стыдом, но у порога оказался не Винсент, а профессор Стерри. Я медленно выпрямилась, лихорадочно соображая, что сказать. Хотя нет, лучше помолчать, сказала я уже предостаточно. Наверняка, открывая дверь, он узнал нечто новое о родословной дров, печки и этого мира в целом. До чего же неловко вышло!

– Прошу прощения, – улыбнулся профессор. – Спросонья я не сообразил, что в доме есть хозяйка. Мальчик позволял мне не церемониться, но теперь… еще раз прошу прощения. – Он шагнул назад, не торопясь разворачиваться и уходить.

Спросонья, как же! Одет, выбрит, причесан волосок к волоску, на лице ни тени сонливости, взгляд острый, как всегда. Веки, пожалуй, чуть покраснели, и следы чернил на пальцах – ну точно, писал. Ложился ли вообще, учитывая, что расстались мы поздно, а сейчас, судя по солнцу, раннее утро? Впрочем, это меня не касается. Жаль, что нельзя провалиться сквозь землю.

– Это я должна