* * *

Виталий Мутко имеет уверенный вид. В сентябре 2010 года я встречаюсь с министром спорта России в Москве. До собрания исполнительного комитета ФИФА в Цюрихе относительно того, кто будет принимать Чемпионат мира по футболу 2018, — три месяца. Я — один из небольшой группы журналистов, приглашенных на встречу с Мутко на стадионе «Лужники».

Мутко ведет меня к VIP-ложе, мы вместе осматриваем площадку в форме амфитеатра и ее насыщенно-зеленое искусственное поле. Министр сидел здесь, когда Россия победила Англию в европейском квалификационном матче 2007 года. Поначалу казалось, что фортуна на стороне Англии, вспоминает он: «После первого тайма все были в подавленном настроении. Мы проигрывали со счетом 1:0. Я предполагал, что мы забьем дважды. Так и произошло».

Накануне голосования в швейцарской штаб-квартире ФИФА заявки от Англии и России — самые привлекательные. Другие — совместная заявка от Бельгии и Нидерландов и еще одна от Португалии и Испании — отстают от фаворитов. Однако Мутко остерегается любых высокомерных заявлений. «Порой самоуверенность приводит к трагедиям в спорте», — говорит он.

Несмотря на это, россияне поражают меня своей уверенностью в том, что именно они, а не Англия, станут победителями непрозрачного тайного голосования ФИФА. Откуда они берут эту веру в себя? Мутко говорит, что источник его оптимизма — это мнение о том, что российский Чемпионат мира по футболу будет более динамичным, более увлекательным и более инновационным событием, чем «безопасный» и, вероятно, скучный английский чемпионат. Это будет настоящее событие в российской истории.

Более того, турнир никогда ранее не проводился в странах бывшего коммунистического блока. Поэтому аргументы России нравятся президенту ФИФА, Зеппу Блаттеру, — в частности, желание принести футбол в новые части мира (и, вероятно, на новые привлекательные рынки). Я спрашиваю Мутко, считает ли он, что заявка России более привлекательна, чем английская. Он немного подпрыгивает, потом размахивает своим кулаком в воздухе и произносит триумфальное и утвердительное «да». «Я бы просто схватил эту страну, Россию, и сказал, что для футбола будет сделано очень много», — говорит он мне.

Мутко говорит, что его раздражают материалы в британской прессе, которые преувеличенно акцентируют внимание на проблеме фанатов-расистов в России. Фанаты «Локомотива» празднуют продажу Питера Одемвингие команде «Вест-Бромвич Альбион», держа баннер, на котором изображены банан и надпись: «Спасибо Вест-Брому». Министра также беспокоят доклады о распространенности коррупции в России. Он думает, что эти темы злостно раздуваются, чтобы подорвать заявку России.

В тот вечер я смотрю квалификационный матч «Евро-2012» между Россией и Словакией. Место проведения — московский стадион «Локомотив». Согласно книге заявок России на Чемпионат мира, финал, полуфинал и матч-открытие 2018 года пройдут в «Лужниках». Остальные матчи пройдут в северном блоке с центром в Санкт-Петербурге, волжском блоке вдоль самой длинной в Европе реки и южной группе, к которой принадлежит Сочи. Путин имеет непосредственное отношение к российской заявке. Он пообещал новые стадионы, высокоскоростные железнодорожные сообщения между городами, где планируются матчи, и новые аэропорты.

Россия проигрывает квалификационный матч против Словакии со счетом 0:1 в результате чудовищной ошибки вратаря. Я разговариваю с Сергеем Фурсенко, президентом Российского футбольного союза. На Фурсенко костюм и шарфик фаната России, он виновато говорит о победе Словакии. Я спрашиваю его о заявке на Чемпионат мира 2018 года. Он отвечает почти мистически. Многие футбольные фанаты имеют лишь смутное представление о том, какой является Россия, говорит он. Организация чемпионата позволит посетителям, которые приедут в Россию, познать «русскую душу». Он говорит: «Не надо бояться русских. Люди — очень открытые. Душа — всеобъемлющая, включающая и иностранцев».

* * *

После матча меня пригласили на ужин с членами комитета из заявки России на Чемпионат мира-2018. Ужин устроен в итальянском ресторане в пентхаусе в очередной раз реконструированного отеля «Украина», здания сталинской эпохи, которое выходит окнами на Белый дом и Кутузовский проспект. Панорамный вид, вкусные первые блюда. Москву вновь посетила инспекционная команда ФИФА. Интересно, делегаты ФИФА ели тот самый изысканный пармезан?

Я сижу напротив Алексея Сорокина. Сорокин — председатель российского оргкомитета. Бывший дипломат в возрасте за 30, он в совершенстве говорит на английском и французском. Сорокин — убедительный поборник патриотической философии Кремля, согласно которой Чемпионат мира улучшит имидж России за рубежом и позволит ей занять «зарезервированное место» за самым высоким международным столом. Сорокин поражает меня как воплощение партийного функционера. Он умный и понятный, но также может делать похабные замечания о Лондоне, который, по его словам, имеет «высокие показатели преступности».

Сорокин полагает, что наплыв фанатов преодолеет несправедливый негативный международный имидж России, образ, созданный, по его мнению, враждебными западными СМИ. Он говорит: «Нас будут воспринимать так, как мы заслуживаем, чтобы нас воспринимали. Это устранит предубеждения». Чемпионат также будет демонстрацией того, чего Россия достигла «за рекордный период времени» после падения коммунизма.

Другие члены оргкомитета говорят о стремлении России так же пафосно. Слева от Сорокина сидит Александр Джорджадзе, директор по планированию заявок и операций. Джорджадзе говорит, что Чемпионат мира будет событием исторического масштаба для России, событием уровня Второй мировой войны и поражения нацистов.

Он говорит мне: «Англия имеет все. Вы управляли миром. Вы придумали футбол. Вы имеете самую богатую лигу. Вы стойкие и сильные как культурная единица. Для нас все XX столетие было огромной жертвой. Чемпионат мира поможет нам стать другим народом и новой нацией. Отдать его России было бы для ФИФА смелым политическим жестом».

В прошлом Сорокин среди прочего работал в московском городском совете под руководством Юрия Лужкова. Многие обычные россияне считают, что Лужков причастен к вопиющей коррупции и организованной преступности. Эта мысль отразилась в телеграмме «WikiLeaks» из американского посольства, в которой утверждалось, что мэр возглавлял «пирамиду коррупции»; «полная чушь», — настаивает Лужков. Не унизительно лио, что мэр города, который потенциально будет принимать Чемпионат мира, известен своими сомнительными сделками, спрашиваю я. Мой вопрос воспринимается плохо. Сорокин сообщает, что Лужков может не продержаться долго — и действительно, через три месяца его увольняют. Но он молчит о коррупции.

Джорджадзе явно раздражен. «Вы что, сторонник Немцова?», — спрашивает он.

* * *

В течение следующих нескольких месяцев я забываю о голосовании ФИФА. Однако количество обвинений в коррупции членов ФИФА начинает увеличиваться. В начале ноября я получаю загадочный мейл. Его отправитель, «Алекс», говорит, что имеет конфиденциальные документы, касающиеся заявки России на Чемпионат мира. В документах указано: «только для внутреннего пользования». Алекс утверждает, что в них говорится о том, «как российские чиновники могут работать с членами исполнительного комитета ФИФА, через какие каналы можно повлиять на членов ФИФА, и что может побудить их поддержать заявку России во время декабрьского голосования».