Где-то над нами гудел паровой четырехплан системы Максима – вчерашний день, применявшийся еще до изобретения Джона Кили, но, судя по всему, бомбы у него давно закончились, так как летчик опускал летательный аппарат к самой земле и стрелял в китайцев из ружья. «Харалуг» поднял руки, и пули прошили пролетевший слишком низко четырехплан, разорвали его крылья в клочья, и паровой котел взорвался прямо в воздухе, обжигая оказавшихся под ним несчастных. Адриан выпрямился в полный рост, вскидывая руку с кили.

«Нет!» – закричал я, но Адриан был будто заговоренный – ни один из выстрелов узкоглазых не причинил ему вреда.

Пока самоход опускал свое оружие, Адриан успел выстрелить. Пуля пробила броню как раз под системой перископов, там, где находилась голова механика. «Харалуг» замер, а потом, повторяя действия человека, начал валиться на землю. Бегущие рядом узкоглазые сыпанули в стороны, спасаясь от обжигающих клубов пара. Но я видел не только их. Невдалеке на поле сражения, между нашими и китайцами, стояла женщина в белых одеждах.

«Тебе не убежать, Эдвард Хант».

Я выстрелил в одного из узкоглазых…

И медная маска силлванта брызнула осколками и каплями жидкости, заменяющей безмолвным слугам кровь. Я вновь вернулся в реальность, спасаясь от войны и Эллис.

* * *

С тех пор я стал цепным псом Костоправа и свыкся с медной маской на своем лице, ведь без нее я не появлялся на улице. Идущий по заданию хозяина силлвант никого не интересовал. Я уже не сопротивлялся, просто выполнял работу, получая за это плату, которая погружала меня все глубже в воображаемый мир, где прошлое смешивалось с настоящим, и я не мог отличить реальность от иллюзий.

Осенним днем, когда грязь присыпало первым колючим снегом, пришлось драться с людьми. Дело происходило в порту, где в то время стоял «Грейт-Истерн», и огромный пароход закрывал собой полнеба. Меня даже ранили в плечо, но опиумные пары притупили боль. Я убивал конкурентов Готфрида без зазрения совести – все те, кто пытался отбить его товар, были отъявленными головорезами.

Но однажды все изменилось. Готфрид приказал найти сбежавшего силлванта, который находился где-то в трущобах Бермондси. Я шел, и грязь заляпывала брюки едва ли не по колено. Зловоние кожевенных фабрик проникало под маску и щипало глаза. Через канавы были перекинуты мостики, ведущие к покосившимся лачугам. Этот силлвант, как и мой самый первый, стоял возле одной них. С удивлением я понял, что это женщина, хотя обычно с дефектом оказывались лишь силлванты, сделанные из мужчин.

Я поднял револьвер и выстрелил, с одним лишь желанием: поскорее выбраться из этих трущоб. Я промахнулся и не попал в голову. Пуля проделала дыру в груди безмолвного слуги, и силлвант опустился на колени. Моя рука дрожала. Я снял маску и вытер пот со лба. Подошел к силлванту, приставил револьвер едва ли не вплотную к его голове, но не выстрелил, потому что сквозь прорези медной маски на меня смотрели голубые глаза. До тех пор я никогда не видел негров с таким цветом глаз.

Тогда я сорвал маску с его головы. Это оказался не негр из Нового Света. Это была женщина с лорчи, та, что пыталась уплыть из Лондона вместе со своей дочуркой, и которую я спас от Навахи. Она повалилась лицом в грязь, и в моей руке осталась лишь ее маска. Перед глазами все закружилось. Вернулись воспоминания, отнятые у меня парами проклятого алхимика.

Лорча из прошлого будто наткнулась на рифы. Судно вздрогнуло, его обшивка затрещала. Затем что-то скользнуло под днищем. В трюме закричали пассажиры. Мы бросились на палубу, толкаясь и сбивая друг друга с ног.

«Беги, Эдвард», – смеялась мне вслед мертвая Эллис.

Возле судна покачивалось на волнах всплывшее и окутанное паром механическое чудовище. Ворвавшиеся на палубу люди в медных масках хватали зазевавшихся пассажиров и отправляли их в открытый люк подводного судна.

«Стоять, сухопутные крысы! Первыми уходим я и команда!»

«За борт капитана!»

Они пытались спустить шлюпки и выбраться из гибнущего судна, но работорговцы не пощадили никого.

«Что струсил, мой герой?» – спрашивала Эллис.

Я вырвал из рук мертвого матроса кили и выстрелил в одного из захватчиков. Проклятая пауза! Враг успел отшатнуться. Приклад ружья ударил меня в грудь, я покатился по лестнице в трюм, приложился головой и потерял сознание.

Потом были холодная вода, когда я, спасаясь с тонущей лорчи, прыгнул за борт, берег со скользкими камнями и подобравший меня Готфрид, который лично наблюдал за нападением.

– Ты плохо справился с заданием, – сказал Костоправ, едва я вернулся обратно.

Я стоял, вспоминая женщину, которую занес в лачугу. Это был силлвант, не человек, но ее глаза смотрели поразительно ясно, будто она меня вспомнила.

Я стоял перед Костоправом, и моя медная рука сжимала револьвер. Внутри нее надсадно гудели камертоны, но пальцы не слушались.

– Ты убиваешь людей, – сказал я.

– Нет, что ты! – улыбнулся Готфрид. – Это ты у нас убийца. Ты и подобные тебе собственноручно убивали людей на войне и продолжаете это делать сейчас по моему приказу. Люди всегда умирают, мой друг, с этим ничего не поделаешь. Разве тебе жалко этих отбросов общества, что вечно копошатся в грязи и обречены работать до смерти? Количества мертвецов давно уже не хватает, запросы Британии все растут, и Вест-Индская компания не справляется с поставками. Попади в нужную нишу, и деньги текут к тебе рекой, а власть на многое закрывает глаза.

Я переложил револьвер в здоровую руку и попытался пристрелить эту тварь, но тело не подчинялось.

– Африканская лиана дает не только чудесные грезы, – рассмеялся Готфрид. – Именно она входит в состав бальзамирующей жидкости силлвантов. Полное подчинение. Ты не сможешь поднять руку на своего хозяина. Тем более, что уже не выживешь без этого. Держи.

Он бросил мне склянку с благовониями, и я механически ее поймал.

– А теперь пошел прочь! – скомандовал Костоправ.

* * *

После этого Готфрид продержал меня целую неделю без опиума и отправил на задание, когда я уже от отчаянья царапал пальцами стену. Я шел, и Эллис молчаливо следовала рядом. После случая с женщиной я понял, что силлванты, сохраняя остатки памяти, часто возвращаются к домам, где жили. И сейчас, когда Костоправ послал меня в Кенсингтон, я понял, что они сделали силлванта не из бедняка.

Я сразу его узнал: военная выправка, гордая осанка – Адриан выглядел так же, как и при жизни. Мы смотрели друг на друга сквозь прорези в масках, и мертвая Эллис стояла возле нас. Я подошел к своему врагу и сказал:

– Пойдем.

Силлванты должны исполнять приказы лишь хозяев, но Адриан послушался. Он шел рядом со мной, и я больше не чувствовал к нему ненависти. Мой друг и мой враг, мы вместе прошли войну и полюбили одну женщину. Но теперь ты мертв, но послушных марионеток сделали из нас обоих.