Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Князь строго посоветовал:
– Спроси у Илмеры, что она ответит, передашь мне, потом решу.
И вдруг Полисть поняла: он хочет знать, не бесплодна ли она? А если да, то отпустит? Женщина уже знала, что скажет Илмере…
Закат алел, точно край неба вымазали охрой.
– К ветру, – вздохнула Илмера.
Они стояли на берегу реки и глядели на другой берег, едва заметный в холодной туманной дымке. Полисть никак не могла начать разговор, хотя понимала, что нужно, и так уже дважды откладывала.
– Илмера… Словен хочет знать, почему у нас нет детей. Не во мне ли дело, ведь у него Волхов и еще были.
Княжья сестра чуть помолчала, потом усмехнулась:
– Полисть, ты хочешь уйти к Русу, но не хочешь обидеть Словена? Ты не бесплодна, быстро дети рождаются только у любящих друг дружку. Мне и Словена жаль, и Руса тоже. Но если ты сама выбираешь между ними Руса, так тому и быть. Я скажу Словену, что дело в тебе, чтобы он отпустил.
– Спасибо! – сжала руку Илмеры Полисть.
Та покачала головой:
– Это не принесет счастья ни тебе, ни им.
– Почему?..
– Откуда я знаю… Счастье вещь капризная. У тебя Доля такая, у них своя Доля. Как и у меня, – вдруг горько вздохнула Илмера. – Я скажу Словену, что ты желаешь. Это ничего не изменит.
– Он не отпустит меня?
– Отпустит. Только счастья тебе это не добавит. Тебе нельзя было уходить из Треполя, Полисть.
Разговор оставил гнетущий осадок, но через день Словен вдруг объявил Полисти, что отпускает ее, если желает, то может не считать себя его женой.
– Сказать об этом родовичам?
Полисть с трудом спрятала довольный блеск глаз. Знать бы ей, что произошло несколько часов назад, не радовалась бы…
– Рус, нам нужно поговорить наедине.
– Слушаю.
– Ты не понял, мы уйдем подальше в лес и останемся совсем одни, чтобы никто не слышал.
Словен был серьезен как никогда. Рус понял, что разговор будет необычным. Мелькнула мысль: не хочет ли брат отделить Роды? Вот этого самому Русу не хотелось совсем, он готов был признать князем брата, а самому пойти под его руку.
Ушли действительно подальше, в соснячке Словен, наконец, остановился, некоторое время внимательно смотрел в лицо брату и вдруг заявил:
– Рус, я хочу взять с тебя клятву.
– Клятву? Я верен тебе, Словен, и всегда буду верен и без клятвы.
– И все же поклянись.
– В чем?
– Поклянись, что никогда Полисть не станет твоей женой!
– По… Полисть?.. Зачем тебе это?! – ужаснулся Рус.
– Я не хочу, чтобы между нами когда-нибудь встала женщина. Это самая большая беда для братьев. Пока мы едины, нас не одолеть никому. Если нас поссорит женщина, пропадем.
– Но почему нас должна поссорить Полисть?
– Тебе она люба?
– Да, – честно ответил младший.
– И ты ей тоже. Стоит тебе сделать знак, и она пойдет к тебе в жены. Я этого не допущу, не смогу допустить.
– Почему?! И… Полисть твоя жена.
– Она просит отпустить. Я отпущу, только если буду знать, что она не уйдет к тебе.
– Словен, – почти простонал Рус, – но я не волен над душой Полисти!
– Понимаю, но прошу об одном: она не должна стать твоей женой!
– А если мы слюбимся просто так, ты не будешь против? – Усмешка вышла горькой.
– Не буду. Не называй ее своей женой перед Родом!
– Странная просьба, Словен.
Договорить не успел, брат фыркнул, как рассерженный конь:
– Не просьба, это условие. Если ты хочешь и дальше зваться моим братом, ты поклянешься, что не назовешь Полисть своей женой!
Рус отступил, он стоял, прижавшись спиной к сосне, и чуть задиристо смотрел на Словена. Почему-то очень хотелось сказать что-то резкое, чтобы задеть брата. Нашелся:
– Даже если она родит мне сына?
Словен усмехнулся:
– Полисть бесплодна, она никого не родит ни тебе, ни мне.
– Неправда!
– Рус, у меня есть сын, я хочу, чтобы был и у тебя. Ты найдешь себе другую жену, слышишь?! А Полисть можешь любить сколько угодно…
Русу показалось, что его ударили чем-то очень тяжелым. Неужели то, что сказал Словен, правда?! Но ведь Полисть в этом не виновата!
Словен не стал ждать, пока брат придет в себя, окликнул:
– Рус, клянись.
– Что будет, если я этого не сделаю?
– Я не отпущу Полисть, она все равно не сможет стать твоей женой.
– Но зачем тебе это?
– Я хочу, чтобы у тебя были дети, Рус. Сын, дочь, много детей. Род не должен пресечься, и у самых сильных должны быть дети обязательно.
– Я… не могу…
– Я не прошу тебя забыть ее или перестать любить, я прошу не брать за себя. Любовь к женщине пройдет, поверь, даже самая крепкая, а бесплодную жену ты бросить не сможешь никогда, не таков. И наследников не увидишь.
Умом Рус понимал, что Словен прав, но сердце кричало другое. Оно обливалось кровью от мысли, что любимая будет свободна и не сможет стать его женой. Что тогда? Прятаться от людей по кустам и не иметь возможности открыто сказать всем, что любит Полисть? Вдруг родилась шальная мысль:
– Словен, а если она все же будет в тяжести, ты снимешь с меня эту клятву?
Глядя в блестящие синие глаза брата, Словен вздохнул:
– Если так – сниму. Клянешься?
– Клянусь.
– Скажи полным словом.
– Клянусь Солнышком, Вечным Небом, Землей не называть перед всем Родом Полисть своей женой, пока Словен не снимет с меня клятвы. Словен, клянись и ты.
Брат усмехнулся:
– Клянусь, если Полисть окажется не бесплодна, снять клятву с брата.
Они обменялись крепкими рукопожатиями, обнялись, похлопав друг дружку по спине. И вдруг Рус… расхохотался!
– Ну и дурни мы с тобой! Скажи кому про такую клятву – засмеют.
– А ты не говори. Рус, ты думаешь, мне не жаль тебя и Полисть? Но я забочусь о продолжении Рода. Ты еще молод, чуть позже поймешь, как я прав.
– Ты отпустишь ее от себя?
– Отпущу. Я знаю, что ты сдержишь клятву.
Рус только вздохнул. Но он не слишком расстроился, просто верил, что Полисть не бесплодна, и значит, придет время, когда он сможет назвать ее женой перед Родом.
Что-то странное произошло между братьями после того, как Словен вдруг отпустил Полисть. Никто не сомневался, что она тут же уйдет к Русу, но сам молодой князь не звал за себя свою любовь. А в том, что любовь, никто не сомневался. Что он, брата боится, что ли? Но не таков Словен, чтобы с кулаками на Руса из-за бывшей жены кидаться. Меньше всего понимала, что происходит, сама Полисть.