Его удивление можно понять. Мы с мамой не похожи, как день и ночь. Ни цветом волос, ни ростом, ни лицом, ни фигурой. Все в нас различно. Некоторое время я даже считала себя приемышем. Но мама с улыбкой пояснила, что это все глупости и детские выдумки, внешностью я в отца пошла, а ростом — в бабушку по материнской линии. Ни того, ни другую я в жизни не видела, потому пришлось поверить на слово.

— Почему раньше не сказала? — подозрительно поинтересовался он.

Ежу понятно, первым делом побежит наводить справки об истинности заявленного родства. Пусть себе наводит. Любое его занятие меня вполне устроит, лишь бы держался подальше от меня. К тому же я не имею привычки лгать, если сказанное можно легко проверить, а затем злорадно ткнуть меня носом в собственное вранье.

— Ты не спрашивал, — пожала плечами я.

Маг еще некоторое время побуравил меня пристальным взглядом, но все же не выдержал и спросил:

— Тогда зачем он к тебе лез?

— Кто?

— Оборотень.

Я в очередной раз пожала плечами. Похоже, жест входит в привычку.

— Да пес его знает. Он не докладывал. Как изловить сумеешь, поинтересуйся у него сам. А может, и не меня вовсе искал, а маму. Мало ли кому она за свою жизнь на хвост наступила. Ботинки у нее подкованные, любому хвосту мало не покажется.

— А где же, в таком случае, сама Калиме? — гнул свое Сиднер, явно решивший устроить допрос, хорошо хоть пока на дому и без пристрастия.

— Так уехала она… на задание, — спокойно пояснила я. — Года три назад. Собралась, поцеловала на прощанье, сказала, чтобы вела себя хорошо, и поехала.

— На какое?

Вот ведь неуемный тип. Все ему надо знать. Если верить изречению о том, что меньше знаешь, крепче спишь, наглец рассчитывает не спать лет десять, не меньше.

— Откуда мне знать? Не я ей его давала, — мило улыбнулась я. — Ты сам — маг. Поспрашивай по своей линии, а то уж три года минуло… Волнуюсь, как бы чего не случилось. Ведь ни весточки, ни строчки…

Маг оглядел меня внимательным колючим взглядом. На такой напорешься, насквозь прошьет, как самый острый клинок. Он явно подозревал меня в чем-то. Интересно, в чем? Не думает же он в самом деле, будто я прячу собственную мать (ну или хотя бы монстра) в подвале? Во-первых, зачем мне эта глупость понадобилась? Во-вторых, Калиме, если она сама не захочет, и вдесятером не удержишь, даже цепи магические не помогут, замок откроет хоть гвоздем, хоть шпилькой для волос. Замечу, она вполне могла бы стать знаменитой расхитительницей сокровищниц, если бы, конечно, не подалась в охотницы на нежить. А оборотня в подвале не утаишь. Ему же мяса нужно целую прорву скормить. Соседи мои любопытны не в меру, сразу зададутся вопросом, зачем хрупкой девушке целая туша коровы понадобилась? Не мясную же лавку открываю.

— Дорогая Ангелла, что-то у тебя чего ни хватись, ничего нет в наличии. Мать уехала, перевертыш сбежал, и подтвердить правдивость твоих слов совершенно некому, — с ленивой улыбкой заметил маг.

И не поймешь, шутит или нет. Положим, насчет оборотня он загнул. Станет здоровенная зверюга с клыками что-то там подтверждать. Заняться ей больше нечем, только магам показания давать.

— Так разве я страж для своей матери? А уж для оборотня — и подавно, — повела плечами я. — Мама никогда особо не распространялась о заданиях. Не хотела, чтобы я переживала лишний раз, если очень сложное попадется. У страха, как известно, глаза велики. А оборотня мне уж тем более не удержать. Хрупкое у меня телосложение, да и ростом не вышла.

Маг кивнул. Мол, и сам заметил, что великанов в роду не водилось, а в моем присутствии волку даже чихать не стоит, не то упаду и пребольно приложусь копчиком об пол.

Похоже, объяснение его все-таки устроило. Он неопределенно хмыкнул и отправился на свой пост наверху. Я же продолжила уборку, вздыхая про себя. Что толку быть некроманткой, если все равно всю грязную работу приходится делать самой?

В это время маленькая мышка благополучно прилетела-таки с кладбища и бесшумно заступила на свой наблюдательный пост. К моему немалому облегчению, Сиднер не страдал извращенной тягой к женскому белью и не ворошил вещи в ящиках, а, честно притаившись в темноте спальни, исправно бдел в ожидании повторного визита монстра. Вот и славно.

Рассвет щедро окрасил небо над Загорском ярким багрянцем, не жалея оттенков. Пробудившееся солнце нежно оглаживало лучами редкие перистые облака, обещая прекрасную погоду без дождя. Не осталось даже слабого намека на ночное небо, обложенное тучами так, что за ними звезд не было видно, только луна стыдливо просвечивала. Птицы радостно приветствовали новый день громким оголтелым пением.

Я раскрыла ставни, впустив мягкий свет нового утра в свежеубранную лавку, и полной грудью вдохнула свежий воздух. Затем заварила свежего чаю и оглядела творение рук своих с гордостью молодого художника, создавшего свой первый шедевр. А гордиться было чем. Испорченную мебель порубила на дрова и сложила в кухне аккуратным штабелем. Осколки выбросила, копоть отскребла. На стене остались какие-то вмятины, но их вполне можно закрыть гобеленом. Кажется, на рынке я даже видела нечто подходящее. На гобелене изображен нереально прекрасный длинногривый единорог на цветущей лесной поляне в окружении живописных деревьев. И занавески надо бы поменять по такому случаю.

В это время дверь резко распахнулась и на пороге возник Роланд собственной персоной. В гордом одиночестве, немного растрепанный, с синими кругами под глазами после бурной бессонной ночи. «А дверь надо было запирать…» — запоздало подумала я.

— Доброе утро! — зычно рявкнул он, будто выругался.

— Ты действительно находишь утро добрым? — ехидно уточнила я, приветственно отсалютовав чашкой с все еще дымящимся чаем. — Ну как охота? Удалась?

Роланд поморщился с досады. По всему выходило, что нет. С таким кислым видом успешные добытчики не возвращаются, трофеи на стенку не приколачивают, да и байки охотничьи об удали молодецкой не складывают.

— Ушел, паразит, — озвучил капитан то, о чем я и сама уже догадалась. — А как не уйти, если единственный маг оккупировал твою спальню, за обученными собаками надо в столицу посылать (своих не разводим за ненадобностью) и следов толком не нашли. Мы городская стража, а не охотники или следопыты.

— Да-а-а, — задумчиво протянула я, с сожалением разглядывая дно опустевшей чашки. Надо же. Весь чай выпила и не заметила. Хотя после такой лихой уборки я не только травяной напиток, но и чего покрепче заслужила. Кто мне запретит? — Захолустный у нас городок. Чего ни хватись — не сразу сыскать удастся. За самым необходимым в столицу посылать надо.

Положим, насчет захолустья я загнула. Да и особая порода, предназначенная специально для успешного выслеживания оборотней и других видов опасной нежити, у нас не разводилась преимущественно из-за ее невостребованности и агрессивности к другим собакам (а иногда и к людям). Разумеется, в Загорске об оборотнях слышали, но запросто по городу они не расхаживали, в окна не лезли. Ну по крайней мере до этой ночи.