– Но я слышал, что от гризли[21] можно убежать, если бежать под горку, – вставил Уилсон.

– Глупости, – покачала головой Люси. – У медведя скорость – почти пятьдесят километров в час. От такого не убежишь.

– Вот все и убедились, что я горожанин с головы до пят, – застенчиво улыбнулся Уилсон.

– Не беспокойся, мы еще сделаем из тебя деревенщину, – отозвалась Люси.

Хорошо, что она над ним подшучивает. Значит, не сердится за вчерашнее. Он весь вечер беспокоился – вдруг его слова о том, что индейцы оджибве вытеснили племя гуронов, задели Люси за живое. Он не переставал размышлять о словах Люси, что его семье легко, потому что они белые, богатые и влиятельные.

Но Люси по-прежнему весело шутит с ним и не возвращается ко вчерашнему разговору. Вот и хорошо, а то он уже к ней привык, и она столько всего знает про жизнь индейцев, не говоря уже о медведях.

– Чего еще нельзя делать, если встретишь медведя? – снова спросила девочка.

– Никогда не становись между медведицей и ее медвежонком, – ответил Майк.

– И не гляди медведю прямо в глаза, – добавила Люси.

– Почему? – Это было что-то новенькое для Уилсона.

– Они так друг другу бросают вызов перед тем, как подраться.

– Хорошо, а что тогда можно делать?

– Лучше всего вообще не оказываться на дороге у медведя, – начала Люси.

– Знаю, надо немножко пошуметь, чтобы предупредить медведя, – сказал Уилсон.

– И поглядывать, нет ли где знаков, что медведь поблизости, – продолжала Люси.

– Каких еще знаков?

– Отпечатков лап, помета, ободранной когтями коры, воронов, которые слетаются на убитую добычу.

– Ага.

– Прошлым летом я чуть не столкнулась с гризли.

– Правда? – спросил Майк.

– Он вышел на опушку, метрах в пятидесяти. Я сразу поняла, что он меня заметил.

– И что? – Уилсон сгорал от любопытства.

– Я остановилась как вкопанная. Потом заговорила тихим голосом и подняла руки повыше.

Уилсон удивился.

– А это зачем?

– Когда ты поднимаешь руки вверх, медведю кажется, что ты выше ростом, а когда говоришь, он знает, что ты человек. Обычно они с людьми не связываются и уходят.

– И что, он ушел? – спросил Майк.

– Нет, не ушел. Может, это была медведица с медвежонком, не знаю. Я даже двинуться не успела, как медведь на меня бросился.

– Ужас! Ты, наверно, испугалась до смерти? – спросил Уилсон.

– Не помню – инстинкт самосохранения взял верх.

– И что? – продолжал расспрашивать Майк.

– Забралась на дерево. Никогда с такой скоростью не лазала.

– Но медведи же лазают по деревьям, – удивился Майк.

– Черные медведи лазают, а гризли нет. Через какое-то время он потерял интерес и ушел.

– А ты еще долго на дереве сидела? – спросил Майк.

– Довольно долго. На всякий случай.

– Я бы там до ночи просидел, – сказал Уилсон.

Они посмеялись и в довольном молчании принялись за еду.

Уилсон наслаждался солнечным теплом и сладостью помадки – вот такой жизнь и должна быть. До пикника они успели поплавать, и выяснилось, что он плавает быстрее и Майка, и Люси. Спорту в школе придавали большое значение, но Уилсон спортивными успехами не отличался. Ему не слишком хорошо давались хоккей, крикет и футбол, зато плавал он превосходно. Приятно, что Майк и Люси оценили его способности.

Неплохо получается. Всего неделю назад он в лучшем случае только следовал по пятам за Майком, а теперь Уилсон ощущал себя полноправным членом компании. Как же хочется написать отцу и рассказать обо всех приключениях! Но отец обязательно рассердится, да и половина удовольствия от Гим-клуба в том, что он тайный. Лучше никому ничего не говорить, а там как получится. Он дожевал помадку, закрыл глаза и лег на сладко пахнущую траву.

Кьяра достала из ящичка толстый коричневый конверт и открыла. Сердце забилось сильнее. Девочка сидела в дедовом кабинете. Свет за окном тускнел, но настольная лампа разгоняла сумрак.

Папа, конечно, понимал важность момента и оставил Кьяру одну, за что она была очень благодарна. Обычно она сразу же делилась всем с мамой и дублинскими друзьями, но сегодня даже не открыла «Фейсбук» и не стала никому писать. Почему-то было понятно – это должно остаться между ней и дедушкой.

Кьяра помедлила, прежде чем открыть конверт. Что же ей предстоит обнаружить? Волнуясь, она вынула стопку скрепленных шнуром листов. Наверно, напечатано на старомодной пишущей машинке. Нет, шрифт совсем другой – текст явно набран на компьютере. Значит, написано не так давно.

Рукопись оказалась толстой. Кьяра уже с удовольствием предвкушала долгое чтение и тут заметила отдельно лежащий листок. Перевернув его, девочка прочла:

Дорогая Кьяра!

Отнять у человека жизнь – чудовищно. Последствия такого поступка могут ощущаться до конца твоих дней. Однако для понимания ситуации необходимо знать, что ей предшествовало, вот поэтому я всё и записал. Обычно юридические вопросы жизни и смерти разбираются в суде. В данном случае этого не произошло по причинам, которые станут тебе понятны. Прежде чем выносить решение, необходимо ознакомиться с фактами. Теперь, когда все участники тех событий умерли, факты могут быть обнародованы.

Кьяра отложила листок. Что случилось? Кто умер так много лет назад? Она подалась вперед, взяла дедовы записи и начала читать.

– По-моему, ты нравишься Гарольду Джонсону, – заявила Анни.

Они подходили к месту собраний. Вечерело. Солнце садилось прямо перед ними.

Увы, Люси этот мальчик совершенно не нравился, но пришлось прикусить язычок. Сегодня был хороший день. Она доплыла на каноэ до Каменного озера, повидалась с Майком и Уиллом, потом нарисовала картину, которая, кажется, ей особенно удалась. Поэтому она не рассердилась, а спокойно спросила у подруги:

– С чего ты взяла, что я ему нравлюсь?

– Он только о тебе и говорит. Спорим, он в тебя влюблен.

– Выкинь это из головы.

Люси ладила почти со всеми мальчишками в резервации и по-настоящему дружила с Майком и Уилсоном, но ее совершенно не занимали любовные переживания, даже болтать с Анни на такие темы было неохота.

Анни всё не унималась.