наложниц из слабых или разваливающихся кланов, что сделал побочными ветвями своей формировавшейся секты.

Я пыталась умолять отца не выдавать меня замуж за этого человека. Но в ответ получала слова, что если не стану женой того ублюдка, то отец отречётся от меня.

Каждый раз, когда этот урод приходил к нам домой. Этот извращенец незаметно для всех пытался зажимать меня, пока никто не видел, и шарить своими руками по моему телу, приговаривая при этом, что после первой ночи с ним я месяц не смогу ходить, а первую неделю и стоять.

В один из таких дней, когда он явился в наш дом обговорить что-то с отцом. Этот жирный урод зажал меня в одном из коридоров дома и, забравшись мне под платье, сорвал с меня нижнее бельё, после чего сжал мои щёки и поцеловал так, что на губах появились кровоподтёки.

В ту ночь я убежала из дома. Больше года я скиталась от города к городу, пока не влипла в крупные проблемы. Тогда-то я и познакомилась с Хаму. Эта женщина была главой публичного дома. Хаму решила мои проблемы и приютила меня.

Поскольку я была воином Дао ступени учителя, Хуму предложила мне стать в её бордели смотрительницей за порядком. Контингент местами был буйный, но слабый. Мне ничего не стоило вышвыривать зарвавшихся уродов из борделя. Так я и нашла новый дом.

Ян сидел напротив Таэ и смотрел на женщину, что глядела в небо и рассказывала свою историю жизни. Может из-за алкоголя, что погружал слабого к выпивке парня в хмельное состояние, а может из-за чего-то другого, душа Яна негодовала.

Как же Яну сейчас хотелось набить рожу и сделать вечным импотентом того урода, что пустил под откос жизнь шестнадцатилетней девчонке.

— Через восемь лет, как я обрела новый дом, Хаму заболела. Женщина была уже в возрасте, и ей было тяжело вести дела. Тогда-то Хаму предложила мне перенять её дело, иначе после её смерти всё бы развалилось, и все, кто нашёл здесь кров, лишились бы всего. Я согласилась. Но при одном условии. Я сама буду решать, как дальше существовать дому терпимости.

Через пять месяцев после нашего с ней разговора Хаму умерла, а я стала новой главой борделя, решив поменять суть работы. Бордель Хуму перестал существовать. На месте былого борделя появился чайный дом для совершенно другого контингента. Теперь всяким отморозком, бандитам и буйным горожанам стало не по карману оплачивать свой досуг. Практически все девочки на тот момент ушли в другие бордели. Ведь если мало клиентов, то мало и денег.

Эти дурёхи не понимали, что не нужно спать с десятью мужиками за один день, чтобы заработать.

В конце концов, чайный дом стал элитным местом, где богатые люди без огласки могли провести досуг. Вельможи и главы кланов щедро платили, приходя раз-два в месяц отдохнуть телом и духом. Клиентов было мало, но они с лихвой компенсировали всё. Мои девочки работали максимум пять — шесть раз в месяц. Можно сказать, они даже были не проститутками, а любовницами богатых и влиятельных людей.

А год назад в дверях нашего чайного дома появилась два парня. Один был сыном высокопоставленного вельможи, а второй учащийся на лекаря в академии.

Они, в отличие от остальных клиентов, появляясь в городе, стали приходить пару раз в неделю. Поначалу всё было обыденно. Но потом всё изменилось. Эти уродам было мало просто провести время с девушкой. С каждым новым визитом их желания становились всё извращённей. За месяц до случившегося эти богатенькие ублюдки и вовсе стали переходить все границы дозволенного. Они стали позволять себе оскорблять и унижать девочек и даже бить.

Я поставила им условие. Если они не прекратят, то я запрещу им сюда ходить. После этого разговора пару недель всё было тихо, а потом в один из вечеров случилось нечто ужасное.

Я была в своём кабинете, когда ко мне прибежала Рами и сказала, что из одного из номеров слышны крики. Я сразу рванула туда, узнав по дороге, тот номер арендовал лекарь недоучка, а его друг соседний номер.

Когда я ворвалась в комнату, то ужаснулась. Эти два урода были с моими подопечными в одной комнате. А это запрещалось гостям. Но не это было самое страшное. Одна из девушек была распята на кровати, а вторая валялась на полу, тоже связанная. Эти уроды, что были пьяны как черти, можно сказать, насиловали их по очереди, избивая и душа, а также поливая воском от горящих свечей.

На моих работницах не было живого места. Синяки, кровоподтёки и содранная до крови кожа от верёвок, а в глазах мольба о пощаде.

Завидев меня в дверях эти сукины дети, что даже не остановились, продолжая насилие над женщинами, только улыбались.

В гневе я отпихнула одного из них к стене, и тогда сынок вельможи, слезая с кровати, заявил мне. Что если я недовольна происходящим и не хочу, чтобы они и дальше такое творили, то должна буду сама их обслуживать по очереди, когда они только захотят и как захотят.

Я была сильнее этих сволочей. Избив ублюдков, я вышвырнула уродов на улицу в чём мать родила, сказав, что если они ещё раз явятся сюда, то я отрежу им причиндалы и заставлю сожрать.

Такого мне, как видишь, не простили. На меня пытались спустить всех собак и обвинили во всех грехах, которые могли произойти в городе.

В общем, можно сказать, нас изгоняли из города. Вот только сынку вельможи было мало просто вышвырнуть нас из города. На нас напали и сожгли чайный дом в надежде, что мы сгорим там заживо. Предлог был банальный. Мол, я готовила покушение на его сынка в отместку за гонение из города.

Вот, в общем-то, и вся история.

Таэ, закончив свой рассказ, посмотрела на Яна, что сидел и смотрел, как и женщина минуту назад, в ночное небо. Но не прошло и пары мгновений, как парень поднялся на ноги, создавая волны на глади воды.

— Знаешь, — всё так же смотрел в ночное небо Ян, слегка покачиваясь при этом. — Я передумал. Я хочу плату за ваше спасение.

Таэ от слов парня словно ударило молнией и пробила дрожь. В голову тут же полезли скверные мысли и предательски защемило в груди. Неужели Ян просто искал удобный момент для полного понимания, что можно с них взять. Или подтвердив свои догадки по поводу женщин, решил показать натуру, которую тщательно скрывал.

— Что ты хочешь, — дрожащим и чуть предательски не сорвавшимся голосом протянула Таэ, смотря на лекаря, что сделал шаг в её сторону. — Я выполню всё, что ты пожелаешь, как и говорила ранее.

— Я хочу, чтобы вы больше никогда не возвращались к прошлому. Больше никаких элитных борделей и прочего. Начните жизнь с чистого листа. Я дам вам пару пилюль для культивации ступени учителя. Продав их, вам будет достаточно средств начать новую жизнь.

За какие-то пару минут Таэ второй раз испытала шок, от которого было трудно дышать. Женщина смотрела на Яна, что медленно шёл по грудь в воде, и её отпускал липкий страх, что защемил сердце и душу, загнав в голову ужасные мысли, от которых Таэ хотелось провалиться под землю.

— Я. Я не могу принять пилюли. — Прохрипела женщина и увидела, как Яна резко мотнуло в сторону, от чего парень чуть не нырнул в воду.

Таэ резко вскочила, а мокрое полотенце чуть не слетело с её груди.

— Ян, что с тобой? Тебе плохо?

Ян же, удержав равновесие, махнув рукой, поднимая брызги.

— Всё нормально. Ик. Нормально всё. Идём дальше. — Заплетающимся языком кое-как выговаривал слова Ян. — Р-рыч. Пошли, давай. Пора баинькать.

Из кустов у дальней стены сразу же выскочил пушистый зверёк и понёсся по краю бассейна.

Таэ же, широко распахнув глаза, смотрела на Яна, что был чуть ли не в стельку пьян с одной кружки спиртного.

— П-п-полотен-Ц-це подтяни, — икая, протянул Ян, смотря пьяным взглядом на Таэ, чьё полотенце действительно съехало слегка с груди вниз. — Только бы помучить меня. Ты же красивая. Ты ж знаешь, что ты красивая Ик. Если не знаешь, то теперь знаешь.

От слов Яна девушка ещё больше удивлённо посмотрела на Яна, который уже ели стоял на ногах.

— Знаешь, что я с-С-кажу. Вы все только и делаете, что меня мучаете. Предлагаете