— И прошу вас, избавьте нас от глубоких раздумий на вашем лице и хорошо заученных причитаний, мол, «оно того не стоит», или «вряд ли еще кто-то это у вас купит», или «я плачý только в том случае, если могу нажиться хоть на пару монет». Это чистое золото и должно стоить свой вес в золотых монетах при любых обстоятельствах.

Длинный потянулся к лежавшему на стопке бумаг кинжалу. В тот же миг Сенета услышала, как рука Дорна сомкнулась на рукояти своего короткого меча. Контрабандист, судя по всему, тоже услышал знакомый звук.

— Спокойно, — произнес он. — Мне не нужны неприятности, а два мертвых воришки в моем магазине будут означать именно это.

Дорн взял кинжал и осторожно просунул острие в проушину под цепочку. Поднял им медальон, наблюдая за тем, как тот покачивается у него перед глазами. Некоторое время он рассматривал его со всех сторон, а затем небрежно швырнул на стол.

Что бы ни сказал контрабандист, по глазам его Сенета видела, что он хочет этот медальон и что ему ужасно хочется знать, откуда он взялся. Но подобный вопрос никогда не сорвался бы с его губ, поскольку так требовала его профессиональная этика.

— Миленький, — заявил Длинный. — Сколько вы за него хотите?

— Сто золотых, — потребовала Сенета.

— Пятьдесят.

— Сто, — повторила волшебница.

— Семьдесят пять, — уступил Длинный.

— Сто.

— Девяносто, — предложил Длинный.

— Сто, — стояла на своем Сенета.

— Вы красивы и, возможно, еще и умны, — заявил Длинный, — но, похоже, совершенно не умеете торговаться. Идея заключается в том, что люди медленно идут друг другу навстречу. Я немного уступаю, вы немного уступаете. В конце концов мы достигаем компромисса, выгодного для обеих сторон.

Длинный выжидающе смотрел на Сенету. Судя по всему, ждал, что она передумает и уступит в цене.

— Сто, — упрямо повторила Сенета.

— Ну ладно, сто, — согласился Длинный. — И поцелуй от вас на прощание.

Сенета скривилась и снова услышала шелест обернутой в кожу рукояти короткого меча.

— Мы возьмем сотню, но за поцелуи и прощания отвечает мой спутник.

Длинный рассмеялся в своей ужасающей наглой манере.

— Вы знаете, где находится кабак «У помещика». Ждите там моего посланника.

Он пододвинул к себе стопку бумаг и бросил их через лежащий на столе медальон.

— Не так быстро, — сказала Сенета, хватая украшение. В следующий миг оно исчезло в ее кармане. — Если посланник придет с деньгами, мы дадим ему медальон. А пока вам придется подождать, прежде чем вы сможете сомкнуть на нем свои жадные пальцы.

— Вы слишком недоверчивы, — простонал Длинный. — Это плохая основа для сотрудничества.

Дорн уже открыл дверь, и они оба собрались уходить. Но Сенета обернулась в дверях.

— Это не сотрудничество, это обычная сделка. Если вы ищете того, кому сможете доверять, то посмотрите в зеркало и поймете, насколько безнадежна эта затея.

Возможности подобрать достойный ответ Сенета Длинному не дала. В следующий миг они с Дорном уже снова стояли на улице.

— Это было довольно просто, — проворчал Дорн. — Надеюсь, он не заставит нас слишком долго ждать. У нас почти не осталось денег на то, чтобы выпить в «Помещике».

— Городская стража не прибежит на пьяную драку, — успокоила его Сенета. — А с жирным трактирщиком ты уж точно справишься.

Похоже, Дорну понравилась практичность его спутницы. Для него, неотесанного чурбана, который по внешности и манерам отлично чувствовал бы себя в землях варваров, молодая волшебница была чем-то вроде пропуска в цивилизованную жизнь. Без нее он наверняка не прошел бы дальше городских ворот, не устроив себе неприятностей.

Но и Сенета была в выигрыше благодаря присутствию Дорна. Молодая бездарная волшебница в таком городе, как Рубежный оплот, без защиты — на нее наверняка объявили бы сезон охоты большинство вояк. С Дорном же можно было быть уверенной, что сомнительные личности, которыми ей волей-неволей приходилось окружать себя, будут относиться к ней серьезно и слушать, вместо того чтобы просто таращиться в вырез платья. Кроме того, манера Дорна быстро удовлетворяться самыми простыми объяснениями, не переспрашивать по десять раз и не видеть во всем один только негатив казалась ей очень приятной.

— Сядем вот там, рядом с колодцем у стены, — сказала Сенета, указывая на свободный столик на заднем дворе «Помещика».

Дорн, как обычно, проворчал что-то одобрительное. Для такого воина и наемника, как он, любое место в стенах города было одинаково плохим. Прошли недели, прежде чем он привык к тесноте и огромному количеству людей в Рубежном оплоте. Раньше он вел жизнь свободного наемника или пехотинца, служил в войске какого-нибудь короля, поэтому общаться с людьми ему было тяжело. На поле битвы было лишь два вида людей: те, с которыми вечером сидишь на биваке, — это твои товарищи, и другие, которые пытаются убить тебя топором, молотом и мечом — это твои враги. А в Рубежном оплоте за ужином можно было сидеть с самыми разными людьми, но это не означало, что ночью они не попытаются всадить тебе нож под ребро.

Едва Сенета и Дорн уселись, тут же подбежал хозяин и поставил перед ними два простых деревянных кубка, которые по дороге взял с другого стола.

— Чего желаете? — поинтересовался он, стараясь избежать традиционной процедуры приветствия и обмена любезностями.

— Пива, — ответил Дорн, которому подобное обращение нравилось гораздо больше.

Сенета отставила в сторону свой посох волшебницы, прислонив его к стулу. Палка была слишком длинной, чтобы сидеть с ней за столом. Она ненавидела этот корешок в четыре фута высотой, но это было последнее, что осталось у нее от отца и единственное, что делало ее тем, кем ей хотелось быть, — магом. Смерть отца случилась слишком внезапно, чтобы он успел ей сказать, какой еще силой обладает посох. Сенета знала лишь то, что в нем таилась огромная волшебная сила, которой лучше было не пользоваться. Она могла бы испытать его в тех местах, где нет людей, но с ее точки зрения, это было недостойно волшебницы. Поэтому она продолжала пытаться учиться самостоятельно, чтобы когда-нибудь все же раскрыть эту тайну. Так несправедливо. В каком-то куске дерева магии больше, чем она, возможно, сумеет познать за всю свою жизнь.

Сенета слегка подалась вперед, чтобы заглянуть в свой кубок. От прошлого посетителя еще осталось на добрый палец какого-то мутного пойла. Сенета взяла кубок в руку и осторожно принюхалась.

— Можете снова наполнить этот белым вином. Тогда остатки не придется выливать, это же так расточительно, — слегка иронично заметила она, отчаянно надеясь смутить трактирщика.

— Хороший выбор, — засопел тот, великодушно проигнорировав намеки Сенеты. — Еда будет только после захода солнца, — проворчал он и побрел обратно за стойку.