Земля приближалась стремительно. Ари сгруппировался и на удивление они с инструктором более плавно, чем Ари ожидал, приземлились. Парашют, подхваченный ветром, дернулся. Ари с инструктором завалило и протащило по зеленой траве.

Не успел юноша испугаться, как инструктор отстегнул парашют.

И тишина накрыла Ари. Медленно его душа, вышедшая из тела во время полета, начала возвращаться, наполняя звуками, запахами.

Солнце, слепив своей яркостью, грело, маленькие облака, подобно живым зверям лениво ползли по небу.

Губы Ари изогнулись и внутри начал зарождаться смех. Наконец он начал осознавать, что же именно он сделал! Он прыгнул с парашютом!

Окрыленный, Ари вскочил и, кинув взгляд на инструктора, что сворачивал парашют, поблагодарил его и побежал в поисках Киры.

Кира была вся мокрая, её всю трясло, но этот прыжок позволил ей пересилить свой страх. Бояться прыжка с парашютом было глупо в её состоянии. Но решиться на шаг в пропасть было тяжело.

– Кира! – оглушил голос со спины. Кира обернулась. Ари большими руками схватил её и закружил.

– Мы это сделали! – воскликнул он и, разжав руки, посмотрел в глаза Кире. Она широко улыбнулась красными, словно накрашенными губами.

Ари впился в её губы своими губами и в изумленнии отпрянул. Вкус железа удивил его и тут он понял, что её губы были красными из-за крови.

– Что случилось? – он провел своим пальцем по нижней губе Киры. Красный след остался на подушечке большого пальца. Девушка нахмурилась и опустила взгляд.

– Я прикусила язык, когда приземлялась. Не переживай.

У Ари отлегло от сердца, ведь он на самом деле испугался, что девушка сильно ударилась или навредила себе этим прыжком. Он вновь схватил Киру и закружил. Он был так счастлив, как давно не был. Страх, волнение отступили и родилось ощущение, что ты можешь все в этом мире! Небо было настолько прекрасно, что хотелось еще и еще парить в его высоте.

“Но не сегодня”, – улыбнулся Ари.

Всего на две минуты он был птицей. Он был таким глупцом, что боялся полета.

Он обнял и прижал к себе Киру. В обнимку они побрели к аэродрому.

***

Ключ звякнул. Замок глухо провернулся. Кира открыла дверь и встретилась с прожигающим взглядом маминых глаз.

– Где ты была? – жестко, словно удар пощечины, спросила мама.

Встретившись с ее испепеляющим взглядом, Кира резко опустила глаза на пол. Конечно, ей было стыдно за то, что так поступила с мамой.

– Я гуляла.

Кира сняла кардиган и наклонилась развязать когда-то белые кеды, но теперь они были все в грязи от земли в поле, куда она приземлилась. Знала бы она, куда её забросит жизнь, обула бы кроссовки.

– Что значит, гуляла? – взгремела мать. – Я тебе звонила не меньше сотни раз, но ты выключила телефон. Я не знала что думать!

Кира все не поднимала глаз. Ей было немного стыдно, ведь мама на самом деле очень волновалась. Но мама все не могла понять одно – только Кира могла решать, что ей дальше делать со своей жизнью. В голове Киры твердо прижилась мысль: “Хватит думать о других. Пришло время думать о себе”.

– Прости.

– Я договорилась с доктором. Мы сейчас же поедем в больницу. Ты должна завтра же начать химию, – выкрикнула мама.

– Я не буду делать химию.

– Что? – лицо мамы вытянулось.

– Хочу прожить те жалкие крохи, что мне остались, обычной жизнью.

Звонкая пощечина оглушила Киру. Щека вспыхнула болью.

– Ты что с ума сошла? – папа втиснулся между Кирой и мамой.

Кира вскинула руку к моментально налившейся краснотой щеке и ошарашено уставилась на маму. Втянув воздух, она почувствовала боль в груди, и это придало ей сил.

– Я все равно умру, буду ли я лечиться или не буду.

– Нет! – выкрикнула мама.

Кира начала закипать. Это её тело. Её жизнь! Она в состоянии сама принять решение о том, как именно она будет умирать!

– Я умираю мама! – Кира закашлялась от крика, что вырвался из груди. Лицо мамы перекосило, а глаза наполнились слезами. Кира сделала поверхностный вдох и сказала уже тише, чтобы не вызвать новый приступ кашля: – Пойми же ты, наконец. Это тебе не болезнь, которую можно вылечить, повалявшись в больничке пару недель. Я могу лечь туда и больше не выйти. Дай мне хотя бы три недели… Я хочу пожить всего три недели обычной жизнью, словно никто из нас и не знает о моей болезни… Я всю жизнь училась и была одной из лучших в школе, готовилась поступить на юриста, как вы хотели. Я не разочаровывала вас. Я жила так, как вы хотели. Но хватит. Я устала делать, как вы мне говорите. Оставьте меня в покое хотя бы на три недели. Я хочу успеть повеселиться… Я хочу успеть пожить.

Под конец ее речи Кира тяжело дышала.

Она высказала то, что в ней кипело.

Мама ошарашено расширила глаза. Она сжала и разжала кулаки, а влажные глаза смотрели с ужасом. Папа нахмурился, но не проронил ни слова.

– И что ты будешь делать эти три недели? – почти пошипела мама.

– Жить… – немного помедлив, она добавила: – Любить.

***

Лай Боцмана Ари услышал еще на лестничной площадке.

Юноша открыл своим ключом дверь, и в руки прыгнуло лохматое чудо. Йоркширский терьер вилял хвостом так сильно, что тот работал как пропеллер и Боцман готов был взлететь. Боцман закатил единственный свой глаз от радости. Ари поцеловал пса в лоб, потрепал и в недовольстве заметил, что пес от радости опять написал. После приезда Ари пес до сих пор каждый раз радовался его приходу, словно не видел его полгода.

Ари стянул с себя местами влажную футболку и кинул ее в стиральную машинку.

– Когда же ты уже привыкнешь ко мне, – юноша тепло поднял веселящегося пса, подставил лицо для его языка и довольно скривился, когда Боцман лизнул его.

Ари вдохнул родной воздух, пахнущий как-то по-особому: смесь борща, маминых любимых духов Hypnos*, аромата земли от цветов. Он все не мог надышаться домом.

“Еще три недели до отъезда”, – успокоил он себя.

Из когда-то общей комнаты братьев доносились звуки перестрелки. Ари постучал и приоткрыл дверь. Уловив движение, Саша обернулся и махнул рукой.

Артура переполняла радость и легкость, ему срочно надо было с кем-то поделиться своим успехом. Он рухнул спиной на кровать брата и весело кинул в него подушкой.

– Эй, – воскликнул брат, вновь отвлекаясь от игры.

– Я только что прыгал с парашютом! – воскликнул Ари.

Рот Саши отвис, он прокрутился на стуле и произнес:

– Ты врешь! Не может быть. Да ты на балкон десятого этажа боялся выйти. А тут прыжок с парашютом?