– Ты ничего не понимаешь! – возразила Санни. – Этот фильм снял тот человек с ножом. Мистер Роман Полански, его жену убил Чарльз Мэнсон. Он самый настоящий гений!

– Пойдем лучше в «Хошилд». Или в «Пэнтс Коррал», хочу посмотреть там новую линию джинсов «Ста-Прест».

– Да не такие уж они стильные, – немного гнусаво сказала старшая сестра. – Это глупо.

– Зато теперь, когда разрешили ходить в школу в джинсах, все девчонки их носят.

– Ты не обязана носить какую-то вещь только из-за того, что это модно и она есть у каждого. Ты же не хочешь гнаться за всем стадом, – возразила Санни. Это была точь-в-точь фраза их отца, но Хизер знала, что сестра сама не верит ни единому сказанному слову.

– Ла-а-адно. Пойдем тогда в музыкальный магазин. Ну, или в книжный, – предложила девочка.

Последний раз, когда Хизер была в молле, она мельком видела какую-то неприличную книжку, хоть и не была в этом до конца уверена. Там было множество описаний груди героини, обтянутой прозрачной тканью – хороший знак того, что дальше будет кое-что поинтереснее. Она пыталась набраться смелости почитать книгу, на обложке которой была изображена молния – не такая молния, как на альбоме «Роллинг Стоунз», счастливой обладательницей которого была Санни, а расстегнутая – под которой виднелась обнаженная часть женского тела. Нужно было только найти книгу побольше, чтобы вложить одну в другую. Таким образом, Хизер могла бы читать ее, не привлекая особого внимания. Работников «Уолденбукса» вовсе не волнует, сколько вы простояли в магазине, читая какую-нибудь книгу, даже если вы ее не купили. Главное – не садиться при этом на ковер. Тогда сразу бы выгнали.

– Я не хочу никуда с тобой идти! – выпалила Санни. – Мне все равно, куда ты пойдешь. Иди, делай что хочешь и возвращайся сюда к пяти.

– И ты купишь мне «Кармелкорн»[12].

– Я дала тебе пять долларов. Сама себе купишь.

– Ты говорила, пять долларов и «Кармелкорн».

– Ладно, ладно. Какая разница? Приходи сюда в пять – и получишь свой драгоценный «Кармелкорн», но только если не будешь виться вокруг меня. Как мы и договаривались, помнишь?

– Почему ты так на меня злишься?

– Просто не хочу гулять с ребенком. Неужели так сложно это понять?

Санни направилась в «Сирс», магазин в конце торгового центра, рядом с «Хармони Хат» и «Зингер Фэшнс». Хизер подумала было пойти за ней, пусть даже и рискуя «Кармелкорном». Сестра не имела никакого права называть ее ребенком – она сама была по-детски глупа, плакала из-за всякой чепухи. А Хизер ребенком не была.

Когда-то она любила быть ребенком, буквально наслаждалась этим. Когда ей было почти четыре, их мама забеременела. Тогда начались разговоры о «ребенке», и это не давало младшей дочери покоя. «Я – ребенок!» – билась она в истерике, тыча пальцем себя в грудь. «Хизер – ребенок!» Будто в их семье, да и вообще во всем мире, мог быть только один ребенок.

Когда они переехали на Алгонкин-лейн, у каждого появилась своя спальня. Уже тогда Хизер поняла, в чем заключался весь фокус – у тебя есть своя спальня, значит, ты уже не ребенок. По сравнению с их съемной квартирой этот дом был таким огромным, что можно было завести хоть троих детей, и все равно у каждого была бы своя спальня. В какой-то степени Хизер там стало лучше. Ведь даже новорожденный не мог вечно быть ребенком. Хизер предоставлялось право выбирать комнату второй после Санни. Она думала, что будет выбирать первой, раз она уже больше не ребенок, но родители объяснили, что, раз Санни старше и скоро пойдет в колледж, ей и выбирать первой. Если бы Хизер захотела ту комнату, которую выбрала сестра, то она смогла бы жить в ней, только когда Санни уехала бы учиться. Даже в свои четыре года Хизер была против подобной логики, но она не могла найти подходящих слов, чтобы привести аргумент в свою пользу, а вспышки ее гнева родителей не впечатляли. Всякий раз, когда она пыталась что-то возразить, мать говорила: «Хизер, мне это не нравится». А отец: «Я не буду с тобой разговаривать, если ты будешь так себя вести». Но ему не нравилось любое ее поведение. То ли дело Санни. Она всегда играла по родительским правилам, высказывала свои аргументы и организованно их представляла. Но при этом она почти никогда не получала того, чего хотела, а Хизер была гораздо хитрее и всегда добивалась своего. Она даже смогла остаться ребенком, хотя ее заслуги в этом не было. Как оказалось, младший ребенок не был достаточно силен, чтобы жить вне утробы матери.

Когда ребенок умер, отец рассказал Хизер и Санни про выкидыши. Правда, сначала ему еще пришлось объяснить, как ребенок оказывается внутри матери. К их величайшему смущению, он использовал такие слова, как пенис, влагалище и матка.

– Зачем тогда мама разрешила тебе это сделать? – требовательно спросила Санни.

– Потому что именно так и получаются дети. Кроме того, это очень приятно. Когда ты уже взрослый, – добавил отец. – Когда ты взрослый, этим очень приятно заниматься, даже если не получится сделать ребенка. Так ты можешь выразить свою любовь.

– Но, но… оттуда же писают! Ты же мог в нее написать!

– Пенис знает, что не надо этого делать, когда он находится внутри женщины.

– Откуда?

Отец начал объяснять, как увеличивается пенис, когда хочет сделать ребенка, и что в нем есть особое вещество, которое называется спермой. Санни заткнула уши руками и простонала:

– Фу, я не хочу это знать! Пенис ведь может и ошибиться, может туда пописать…

– Насколько большим он становится? – Теперь у Хизер проснулся интерес. Отец развел ладони, как будто показывая, какого размера поймал рыбу, но она ему не поверила.

Хизер, узнавшая о том, откуда берутся дети, еще до того, как пошла в садик, немало удивилась, когда ей сказали, что половое воспитание в школе преподается только в шестом классе. Этот предмет считался очень важным, и чтобы его посещать, требовалось разрешение от родителей. Тем не менее она не хвасталась своими знаниями и не привлекала этим к себе внимание. Это была еще одна вещь, которую Санни не понимала. Лучше скрывать некоторые факты, а не рассказывать все сразу. Никто не любит выпендрежников.

Но в четвертом классе у Хизер была подруга, которую звали Бэт. Ее мама забеременела и сказала Бэт, что ребенка даровал ей бог. Как и отец, Хизер не выносила лжи. Она собрала весь класс на детской площадке и рассказала все, что знала о том, откуда берутся дети. Родители Бэт пожаловались классному руководителю, и родителей Хизер вызвали в школу. Но отец мало того что не стал извиняться, но еще и сказал, что гордится своей дочерью.

– Я не могу нести ответственность за тех, кто предпочитает лгать своим детям, – заявил отец прямо в присутствии Хизер. – И я не буду наказывать свою дочь за то, что она сказала правду о вполне естественных вещах.

«Естественное превыше всего» – так всегда говорил отец. Натуральные ткани, натуральные продукты, натуральные волосы. После того как отец открыл магазин, он отрастил густые курчавые волосы и сделал прическу «афро». Он даже расчесывал их большим черным гребнем, чем весьма смущал Санни, и он бы наверняка не одобрил джинсы «Ста-Прест», которые, безусловно, были сшиты из синтетики и поэтому никогда не мялись. И все же Хизер была уверена, что родители разрешат ей купить хотя бы одну пару таких на деньги, которые они подарили ей на день рождения.