– Знаешь, Наташа, – медленно произнесла Ирина, – по-моему, здесь происходит что-то странное…

* * *

– Ираида, кто были две девицы, столь нагло уставившиеся на меня в холле? Ну, толстая белобрысая корова и тощая рыжая коза?

– А, эти… Подруги той самой.

– Ага… Ладно, с этим после. А где мой Сандро?

– Не знаю. Я правда не знаю. Может, как вчера, ушел на лыжах?

– Может. Ну что ж, подождем.

* * *

– В номере ее нет. И мобильник не отвечает.

– Ира, набери-ка еще раз! Ага, ну точно! Она оставила трубку в номере! Слышишь, за дверью тренькает?

– Слышу! Ну и что мы теперь будем делать?

– А может, она сейчас у Грубина?

* * *

Алена крутила в руках колье из темно-голубых, как ее глаза, звездчатых камней и так и этак: подносила к электрической лампе и подставляла под угасающий солнечный свет, пока, успокоенная, не надела его и не застегнула крошечный потайной замочек.

Это, конечно же, не сапфиры. Иначе такое колье стоило бы целое состояние. И металл оправы не платина или белое золото, хотя Алена, сощурившись, и разглядела что-то похожее на пробу. Но лупы под рукой не оказалось, не нашлось ее и в ящичках легкой и изящной, карельской березы, мебели, и Алена решила, что это серебро. Или посеребренный мельхиор. А камни, возможно, не простое стекло или хрусталь, а какие-нибудь там кристаллы Сваровски. Даже в этом случае – очень недешевая вещь.

Разве может она принять такой подарок от мужчины, с которым знакома чуть более суток?

О нет, дольше, гораздо дольше, лениво мурлыкнул коварный внутренний голос. Не его ли ты регулярно видела во сне, начиная лет эдак с двенадцати?

«Однако, если я примерю колье и покажусь в нем ему – это еще не значит, что я приняла подарок, – подумала Алена, не в силах оторвать взгляда от чарующей игры света в голубых кристаллах. – Какое оно красивое! Александр увидит меня в его звездном блеске и… и… Ну все, достаточно колебаний! Надо уже пойти и посмотреть, что с ним тогда будет, что он скажет или сделает!»

* * *

Увидев Алену в белом шелке, с голубыми искрами на нежной полуоткрытой груди и ее глаза, сиявшие куда ярче драгоценных камней, Грубин уронил деревянную лопаточку, которой осторожно помешивал фрикасе из тигровых креветок в винном соусе.

– Я пришла, – сообщила Алена без особой необходимости. Его реакция на ее появление оправдала все ожидания. Он стоял в полном остолбенении и пялился на нее с самым мечтательным выражением.

Вместо того чтобы смутиться, опустить глаза и сказать что-нибудь легкое – например, ой, а что это у нас на обед? – Алена тоже подвергла Александра самому тщательному осмотру.

Лицо как на старинной монете: тонкое, четкое, правильное, с единственной вертикальной морщинкой на лбу и лучиками в уголках глубоко посаженных глаз, серых, но для Алены ласковых темно-синих, словно освещенное солнцем северное море.

Худощавая подтянутая фигура: ничего лишнего, никакого наглого, бьющего в глаза выпирания перекачанных мышц – спокойное, уравновешенное сочетание силы и изящества.

Одет просто, неброско: тонкий черный джемпер-водолазка и черные же джинсы – то ли принес все это с собой в рюкзаке, то ли позаимствовал у хозяина дома.

Скорее первое. Уж очень все по фигуре.

И простота эта, как не преминула бы отметить Ирина, не такая уж простая. И совсем не дешевая. Джемпер небось тончайшей кашмирской шерсти, легкой, теплой и мягкой, как шелк…

Алена медленно провела ладонью по его плечу. Ну точно как шелк… А под шелком выпуклость упругого бицепса. В кончиках пальцев закололи крошечные иголочки, и моментально пересохло во рту. Девушка попыталась отдернуть руку, но Александр перехватил ее, легонько сжал и поднес к губам.

* * *

Зашипела и принялась плеваться во все стороны раскаленным соусом сковородка с креветками.

Остановившиеся на один волшебный миг вселенские часы снова пошли.

Редко, ах как редко бывают в жизни такие мгновения! Взглядом, прикосновением, дыханием сказать самое важное и… увидеть, вдохнуть, почувствовать ответ.

А потом затаивший дыхание мир снова начинает течь вокруг тебя, играть, веселиться, шутить, а при случае и кидаться различными предметами.

Алена потерла ужаленную маслом руку.

Александр поднял лопаточку и, швырнув ее в мойку, принялся с грохотом выдвигать и задвигать ящики в поисках новой.

– Ведь была же еще одна, – бормотал он, – куда я ее…

Алена глубоко втянула острый дразнящий запах:

– Саша, да ничего и не подгорело! Давай уже есть, а! Очень хочется!

Креветки оказались изумительными. Впрочем, Алене в ее нынешнем состоянии что угодно показалось бы изумительным – из его-то рук. Александр же был серьезен и, пробуя соус, морщился.

– Твоя охота в лесу была успешной… – Алена хотела его отвлечь. – Я никогда не видела таких крупных и красивых креветок!

– Надо было положить меньше базилика, – отозвался Александр, – непозволительная ошибка. А, креветки… Креветки я нашел в холодильнике…

– А я как раз очень люблю базилик! И, по-моему, все просто замечательно! Как в новогодней сказке!

Он поднял на нее просветлевшие глаза:

– Это ты замечательная… Моя Снегурочка!

Алена, счастливая и смущенная первым услышанным от него комплиментом, нехитрым, но произнесенным с большим чувством, залилась краской.

Кроме креветок, было еще вино – легкое, золотисто-солнечное, с привкусом дыни и абрикосов. Его Алена, помня вчерашний вечер, пила с большой осторожностью. Были хрустящие, прозрачные, тающие на языке пшеничные хлебцы с тмином и кунжутом. И был десерт – нечто воздушное из лесных ягод со взбитыми сливками. То ли ягоды просто ждали их прихода в том же холодильнике, что и креветки, и сливки, и вино, то ли Александр договорился с Дедом Морозом и тот на полчаса впустил в лес знойный июль – Алена с легкостью поверила бы как в первое, так и во второе. А потом Александр сварил в настоящей медной турке кофе. В точности такой, как она любила.

И почему говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, думала разнежившаяся Алена. К сердцу женщины – ничуть не меньше. Да за такой обед не то что сластена и лакомка Наталья, а любая женщина преисполнилась бы восторженной и пылкой нежности. Тем более когда обед приготовлен такими изящными, но сильными руками с длинными музыкальными пальцами. На которых к тому же нет обручального кольца. И нет никакого следа от обручального кольца, в принципе носимого, но поспешно сдернутого в нужный момент.

– За тебя, Саша! – Алена подняла бокал и увидела, что вино окрасилось в розовый цвет. Это заходящее за лес солнце посылало им последний теплый луч. Вокруг дома сгустились синие зимние сумерки.