Я вернулась ко второй странице письма О’Коннелла, где он описал один из случаев похищения, и перешла на третью страницу, где он писал об аресте Банди за нарушение правил дорожного движения почти через десять месяцев после похищения.

Никаких доказательств причастности подозреваемого к этому преступлению, кроме совпадения группы крови (первая, или 0) с группой крови, найденной позже на одежде жертвы, не было. И это несмотря на то, что в отношении Теда Банди было проведено самое тщательное полицейское расследование, которое я когда-либо видел. Поскольку времени со дня совершения преступления прошло очень много, мы не смогли установить алиби для соответствующего момента времени.

К своему письму О’Коннелл приложил 20-страничный полицейский отчет и расшифровку стенограммы заявления потерпевшей, сделанного в ночь происшествия. При работе с полицейским отчетом и стенограммой О’Коннелл использовал толстый черный карандаш, которым подчеркивал некоторые слова и фразы и делал пометки на полях. Я начала читать.

От подчеркнутого слова вела стрелка к левому полю, где О’Коннелл нацарапал: «См. отпечатанные показания — там красновато-коричневые туфли».

Я пролистала остальные страницы полицейского отчета и заметила еще одно подчеркнутое место.

Потерпевшая утверждала, что она поцарапала подозреваемого, но, вероятно, не ногтями; что она не заметила на своих руках крови, которая должна была бы принадлежать подозреваемому, и что сама она не поранилась. Однако она не помнит, чтобы она поранила нападавшего.

В ходе беседы потерпевшая заявила, что, по ее мнению, она могла бы опознать подозреваемого, если бы увидела его снова, потому что она примерно 20-30 минут провела с ним в торговом центре, прошла почти всю парковку и довольно долго находилась вместе с ним в машине. Потерпевшая сама отпечатала свои показания, которые были включены в данный отчет в качестве приложения.

Дополнительный отчет содержал стенограмму разговора потерпевшей Кэрол Даронч с детективом Ритом. Я полистала и этот отчет, обращая внимание на подчеркивания и комментарии О’Коннелла. На четвертой странице детектив Рит спрашивает потерпевшую, сколько, по ее мнению, лет напавшему на нее человеку.

— От двадцати пяти до тридцати, — отвечает она.

— Как вы думаете, сколько мне лет? — спрашивает Рит.

— Я не могу назвать возраст, — отвечает Даронч.

О’Коннелл подчеркнул слова «Я не могу назвать возраст». На следующей странице зафиксирован такой диалог:

Р и т. Была у него борода, или какие-нибудь усы, или бакенбарды?

Д а р о н ч. У него были усы.

Р и т. Длинные, густые усы? Или короткие? Или средние?

Д а р о н ч. Точно, средние.

Но у Банди вообще не было усов! Эти слова, аккуратно написанные печатными буквами, были вынесены в скобки на полях.

Это показалось мне странным. Почему потерпевшая помнит усы, даже частично описывает их как «средние», если никаких усов не было? С другой стороны, может быть, для быстрой маскировки Банди использовал накладные усы.

Чуть ниже на той же странице детектив Рит спрашивает про обувь нападавшего.

Р и т. Обувь? Вы заметили какую-либо обувь?

Д а р о н ч. Да, туфли из лакированной кожи.

Р и т. Цвет?

Д а р о н ч. Что-то вроде красновато-коричневого.

Здесь туфли красновато-коричневые, а не черные, как значится на первой странице полицейского отчета. Расхождение небольшое, но в сочетании с другими сомнениями и противоречиями в показаниях потерпевшей можно утверждать, что буквально через несколько часов после происшествия она уже с трудом восстанавливает в памяти подробности попытки ее похищения.

Вот разговор о машине на шестой странице расшифровки стенограммы:

Р и т. Вы помните его машину?

Д а р о н ч. Да. Конечно. Более или менее.

Р ит . Какой марки была машина?

Д а р о н ч. «Фольксваген».

Р и т. Они все выглядят почти одинаково, не так ли? Все похожи друг на друга, да?

Д а р о н ч. Да.

Р и т. Вы заметили, какого она была цвета?

Д а р о н ч. Она была светлого цвета, голубая или белая.

Р и т. Не было ли каких-нибудь трещин на каком-либо из окон? Не помните?

Д а р о н ч. Нет, не припоминаю.

Р и т. А какие-нибудь наклейки на каком-либо из окон?

Д а р о н ч. Нет, не помню.

Р и т. Не припомните, какого цвета была обивка?

Д а р о н ч. Нет.

Р и т. Она была темной или светлой?

Д а р о н ч. Я не помню.

О’Коннелл отметил все это жирным черным маркером, не пропустив ни одного из этих пробелов в памяти. «Нет», «не помню», «я не помню» — все подчеркнул. Я подумала, что детектив Рит, наверное, был недоволен таким результатом. Я даже представила его себе откинувшимся на спинку скрипучего стула и тыкающим в десны зубочисткой. И вдруг, согласно моему воображаемому сценарию, он бросил зубочистку в грязную металлическую мусорную корзину, наклонился вперед, плотно сжав руки вместе, и попросил Даронч как можно точнее рассказать о том, что произошло после того, как к ней подошли в торговом центре.

Р и т. С чего он начал разговор, когда подошел к вам? Что он сказал?

Д а р о н ч. Он спросил меня, не припарковала ли я автомобиль на парковке Sears, и я сказала ему, что припарковала… тогда он сказал мне, что кто-то пытался взломать его с помощью куска проволоки, а кто-то другой увидел это, вошел в магазин и сообщил об этом ему. А потом мы вышли из дверей между Auerbachs и Ropers и подошли к моей машине на парковке Sears, потом я достала свои ключи и открыла дверь с моей стороны, со стороны водителя, и там все было в порядке.

Р и т. Что он тогда сделал?

Д а р о н ч. А потом мы подошли к двери на другой стороне, и он хотел, чтобы я открыла ее, а я спросила его — зачем? Я сказала: «Я же вижу, что из машины ничего не пропало».

Р и т. Тогда вы начали подозревать его?

Д а р о н ч. Да.

«Стресс, страх», — записала я на листке для заметок. Потом Даронч рассказала о том, как «офицер Роузленд» проводил ее обратно в торговый центр и там предложил отвезти ее в отделение полиции, чтобы она могла написать заявление. В этот момент она попросила его показать удостоверение.