— Думаю, да.

— Что ж, тогда Люба оформит вам билет и перешлет данные. По документации заодно соберет небольшой пакет, захватите туда с собой. В остальном, думаю, вы сами все прекрасно понимаете, форма одежды и прочее — как у нас. Да и часть работников вам знакома. Ну идите тогда, Любе напомните про билет и бумаги.

— Хорошо, спасибо.

Он только кивает в ответ, а я вот радуюсь, как девчонка. Последние года три мы с Ромкой никуда не выезжали — как только у свекра начались проблемы с бизнесом. Потом — со здоровьем, инфаркт, смерть… Опять же дела у Ромки не пойми как идут. И для меня эта поездка не просто рабочая, но и мини-отпуск, чтобы встряхнуться и переключиться с повседневности.

Ромка относится к новости позитивно, хотя я и побаивалась, что он будет против.

— Отдохнешь заодно, — говорит мне в субботу, когда я собираю вещи. — Сменишь обстановку. Все равно я сейчас с головой в работе.

Чуть не ляпаю: ты всегда в ней с головой, — но успеваю сдержаться. Ни к чему создавать конфликты там, где можно обойтись без них. И я, честно сказать, уже привыкла к тому, что вижу мужа не так уж часто. Обычно он не появляется раньше десяти вечера, если у них там какой-то крупный проект, может и в выходные зависнуть в офисе.

Сейчас вот проблемы — его опять нет дома. Это поначалу мне было одиноко, депрессивно, особенно первое время после переезда в Москву. Никаких подруг, беременность, маленький ребенок, перевернувший привычный уклад жизни с ног на голову. Родители далеко… Сейчас все это позабылось, осталась только мысль, что было тяжело.

Тогда Ромки очень не хватало рядом, а сейчас… Стыдно признавать, но сейчас стало как-то все равно. Я приспособилась выстраивать свое время с учетом того, что мужа рядом нет.

До вокзала он меня отвозит, но провожать не идет, сейчас в аэропортах с этим строго, много волокиты ненужной, потому прощаемся на входе.

— Ты звони, не забывай меня, — он улыбается, обнимая за талию, я качаю головой, посмеиваясь.

— Ты тоже сильно не шали, — отвечаю ему.

Пока иду к металлоискателю, несколько раз оборачиваюсь с улыбкой, Рома смотрит вслед, делает знак рукой, когда загружаю чемодан на движущуюся полосу. Посылаю ему короткий воздушный поцелуй.

Долго вожусь с багажом, регистрацией, туплю на стойке, когда девушка выдает мне билет в бизнес-класс.

— Это какая-то ошибка, — качаю головой, она снова все проверяет, и говорит, что все верно. Удивленно иду в зал ожидания, ничего себе Михалыч расщедрился. Обычно он ненужных растрат не позволяет. Надеюсь, это все-таки не случайная ошибка, и мне не придется потом доплачивать часть суммы.

Самолет подают вовремя, захожу одной из первых. Мы с Ромой летали бизнес-классом, но опять же давно, так что я чувствую себя немного скованно, усаживаясь к окну на мягкое кресло. Рассматриваю взлетную полосу, когда слышу голос стюардессы:

— Вот ваше место, присаживайтесь, пожалуйста.

Поворачиваюсь и замираю, сердце пропускает ход. Рядом с моим сиденьем стоит Тимур.

Я не сразу понимаю, что происходит, хотя догадка, безусловно, меня посещает. Тимур садится рядом со мной, улыбаясь бортпроводнице.

— Спасибо вам, если мне что-то понадобится, я вас обязательно позову.

Девушка удаляется, выдав напоследок улыбку, Тимур переводит взгляд на меня. Встречаемся глазами, и я отворачиваюсь, качая головой. Потом, правда, снова смотрю на него.

— Ну и зачем все это?

Он вздергивает бровь, но, слава богу, не начинает играть в непонимание.

— Если ты о твоем назначении, то тебя предложил Каневский, я не стал противиться.

— А ты что в Питере забыл?

— Еду проверять свои догадки касательно перебежчиков во вражеские тылы.

— То есть мы типа случайно оказались в одном самолете? — я складываю на груди руки.

— Конечно, нет. Каневский бы точно не стал разоряться на бизнес-класс, так что пришлось мне.

— То есть Люба в курсе? А если она решит, что мы с тобой…

Не договариваю под его заинтересованным взглядом.

— Ну продолжай, — усмехается Тимур, усаживаясь удобнее. — Мы с тобой что?

Быстро оглядываю его: сегодня Тимур одет совсем не по-деловому, штаны защитного цвета и черная футболка. Я так вообще в удлиненной рубашке из тонкой ткани и шортах. Я точно не планировала никаких встреч, а по прогнозам в Питере, как и у нас, жара.

Тимур в отличие от меня не стесняется: медленно ведет взглядом от моих коленей вверх, замирает на груди и наконец смотрит в глаза. Усмехается нагло, а я качаю головой.

— Чего ты добиваешься, Тимур? — все-таки спрашиваю его.

— Ничего. Просто подумал, раз уж мы летим туда на одном самолете, почему не полететь вместе?

Несколько секунд сверлю его взглядом, пытаясь понять, верить его словам или нет. Так и не решив до конца, задаю вопрос:

— И что ты собрался делать в питерском офисе?

— Поболтаю с персоналом и заказчиком, проверю кое-какие свои догадки.

— Прямо всемирный заговор в отдельно взятой компании.

Тимур пожимает плечами.

— Пока мне платят, я работаю, а заговоры сами по себе мне мало интересны.

— Поделишься мыслями на этот счет?

Тимур неопределенно качает головой.

— Каневский заимел в недругах кого-то более влиятельного, чем он, и как сначала ему дали зеленый свет благодаря греку, так теперь перекрывают кислород. Ничего нового.

— Из-за той истории с девушкой, которую не поделили?

Он только усмехается, но ничего больше не говорит. Пауза, возникшая между нами, тут же заполняется неловкостью, по крайней мере, с моей стороны точно. Отворачиваюсь к окну, размышляя над услышанным.

Если я прямо спрошу Михал Михалыча о том, сам ли он решил меня отправить в командировку или на этом настоял Тимур, ответит он правду? А если сам, а я тут с такими претензиями, сразу возникнут ненужные вопросы. Что там еще Люба себе надумала по этому поводу… Вдруг я вернусь, а в офисе уже слухи пойдут?..

Снова поворачиваюсь к Тимуру, но не успеваю ничего сказать, поймав его взгляд.

— Перестань так смотреть, — говорю негромко, коря себя за странное волнение, тут же прокатывающееся по телу. Он снова усмехается.

— Как так?

— Ты знаешь, как.

— Как будто хочу тебя трахнуть? Так я действительно хочу.

Чувствую, как мои щеки заливает румянцем, а волнение сменяется горячим томлением, оседающим внизу живота.

— Зачем ты это говоришь? Чего хочешь добиться? — хмурюсь, надеясь, что он не замечает моего состояния.