Опыт израильской армии навел меня еще на одну мысль, и я запросил себе во взвод кинолога с собакой для поиска взрывных устройств. Пришлют кинолога или не пришлют, этот вопрос на совести командования. Мое дело запросить.

Но главное оружие для «подземной войны» я нашел в материалах по второй чеченской войне, когда Российская армия стала широко применять термобарические заряды для уничтожения противника, скрывавшегося в подземных коммуникациях. И я уже без сомнений внес в свое требование пару огнеметов «Шмель-М» и для каждого из них попросил по четыре выстрела.

С самими огнеметами мои солдаты работать умели, как и с гранатометами. А «Шмель-М» по сути своей только одноразовый гранатомет, хотя и со своими особенностями. Если в простой гранатомет можно вставить гранату и произвести выстрел, то в огнемете меняется целиком вся туба.

Термобарический заряд огнемета способен захватить пламенем с жутко высокой температурой весь тоннель. Спрятаться будет невозможно даже тому, кто будет из этого огнемета стрелять, потому что термобарическая смесь наверняка будет распространяться в двух направлениях. Значит, следовало придумать какое-то приспособление для производства выстрела снаружи. А в тоннеле при этом выстрел не обязательно должен быть прицельным. Достаточно будет просто выстрелить вдоль галереи. Термобарическая смесь сама заполнит собой все пространство. Она умеет это делать лучше любого специалиста.

Это было проверено, когда во время одной из командировок мы заперли в пещерах банду террористов. Вытащить их оттуда было невозможно никакими клещами. Самим идти в пещеры — это обязательные жертвы. Пришлось применить огнемет и через какое-то время только сосчитать обгоревшие скелеты. Правда, сам я в той операции участия не принимал, но слышал много рассказов участников и очевидцев. Наверняка это сработает и у нас. Нужно только грамотно применить огнемет.

Мне показалось, что я нашел достаточно действенное средство для успешной «подземной войны». Хотя нашел его не я, а другие бойцы, воевавшие задолго до меня. Тем не менее я уже начал чувствовать себя слегка подготовленным только потому, что обобщил чужой опыт и узнал о некоторых аспектах нестандартных боевых действий. Моя задача состояла в том, чтобы привести эти действия к привычному стандарту, то есть к выполнению того, что мы умеем делать, и делать хорошо.

Я посмотрел на часы. Следовало успеть в штаб до конца рабочего дня. Мы, линейные офицеры спецназа, часто оставались со своими взводами до конца дня, практически до отбоя, а иногда и на ночь, если была необходимость. Например, обещанная ночная учебная тревога. Как правило, о предстоящей учебной тревоге заранее знали все, от офицеров до солдат. А штабные работники, что у нас в батальоне, что в других батальонах бригады, трепетно уважали рабочий день и потому могли уже скоро и по домам отправиться.

Еще раз прочитав составленное требование, я отправился к начальнику штаба.

— Максим Алексеевич у себя? — спросил я у дежурного по батальону, чтобы лишний раз не бегать по лестнице на третий этаж.

— Только что вместе с комбатом откуда-то пришли. Или у себя, или в кабинете комбата, — ответил дежурный.

— А профессор Горохов?

— В гостиничном номере был. Только в столовую выходил, а потом снова в номере засел. Мой помощник ходил к нему на случай, если что-то требуется. Сидит, говорит, за компьютером. Разговаривает, не оборачиваясь, печатает что-то…

Застать вместе и комбата и начальника штаба было хорошо. Я поспешил вверх по лестнице сразу на третий этаж, решив не заглядывать к профессору без необходимости. Постучал в косяк двери кабинета майора Жандармова, но ответа не дождался. После чего постучал уже в дверь кабинета комбата. Получил приглашение и вошел.

— Долго жить будешь, Олег Анатольевич, — сказал начальник штаба. — Только что о тебе разговаривали…

— Честно скажу, я не икал. Значит, не ругали, — шуткой ответил я. — И на том спасибо, товарищ майор. — Я положил на стол листок с требованиями.

— Что это? — спросил комбат.

— Это, товарищ подполковник, перечень необходимых вещей для успешного проведения предстоящей операции. Так сказать, инструменты для «подземной войны». Я несколько часов провел за компьютером, изучая американский опыт вьетнамской «тоннельной войны», войны Израиля против «Хамаса» и «Хезболлы» и опыт нашей армии во время чеченских войн. И выбрал наиболее приемлемые методы и вооружение, которое мне может понадобиться. Что-то из перечисленного придется использовать, а что-то может остаться запасным вариантом. Но на всякий случай я предпочел бы это при себе иметь. Никто не знает, какие обстоятельства могут возникнуть.

Майор заглянул в мой список. Звучно ухмыльнулся. С его тяжелым голосом это всегда получается звучно.

— Так… Значит, дублируешь работу оперативного отдела. Это похвально, когда вы в одном направлении думаете… Надеюсь, что и работать будешь по их плану.

Максим Алексеевич вытащил трубку и позвонил, как я понял, в оперативный отдел, пригласил кого-то в кабинет комбата. Потребовал принести уже готовые документы по командировке взвода старшего лейтенанта Кряквина. Оперативный отдел располагался на втором этаже штабного корпуса. Ждать долго не пришлось. Быстро преодолев два пролета лестницы, пришел капитан Терентьев.

— А Алексей Васильевич где? — поинтересовался комбат.

— В буфет отлучился. Кофе на весь отдел принести обещал. Чтобы головы просветлить. Крепкий кофе на голову хорошо влияет, товарищ подполковник.

— И на сердце… Лучше бы сходил к профессору Горохову, попросил флакончик стимулятора. Он на голову влияет еще лучше, — подсказал я. — И сердце не зажимает…

— А что, в самом деле влияет? — заинтересованно спросил Лихоедкин. Комбат у нас считался заядлым шахматистом, участвовал во всех бригадных соревнованиях по шахматам и рассчитывал, видимо, получить флакон стимулятора перед каким-нибудь важным для себя шахматным турниром. О том, что такой стимулятор могут рассматривать как допинг, подполковник не подумал. Но допинг-контроль на внутрибригадном уровне, кажется, вообще не осуществляется. Я уверять его в том, чего сам не знал, не стал, но кое-что объяснил:

— На себе проверил, товарищ подполковник. Сначала набрал в Интернете кучу материалов по «тоннельным войнам», начал читать, даже растерялся, не знал, как это все классифицировать и с чего начинать отбор. Потом понюхал стимулятор, как советовал Горохов, и сразу понял, как все это разложить по полочкам. Вроде бы как помогло, хотя случайность я тоже допускаю.

— Не поверю, пока на себе не испытаю, — упрямо сказал Леха Терентьев.

— Испытай, — предложил я. — Насколько я знаю, Горохов сейчас у себя в номере.

— Это все потом. — Начальник штаба положил ладонь на стол. — Сначала делом займемся.

— А ты, Олег Анатольевич, с профессором уже все обговорил? — поинтересовался Лихоедкин, имея право комбата отодвинуть намерения начальника штаба.