Воспоминания стиснули горло Ирис, как только она снова переступила порог больницы.

У стойки информации она увидела мрачную медсестру и спросила ее, куда кладут людей с ожогами.

– Вы к родственнику?

– Да, – соврала Ирис.

– Обратитесь к сестре в конце коридора, – указала женщина направо.

Вторая дама была не более приятная, чем первая: пожилая женщина с темными мешками под глазами и в зеленой униформе.

– Как зовут пациента, которого вы хотите найти? – строго спросила она.

– Люка Каполини, – ответила Ирис. – Я уверена, что он уже выписался из больницы.

В этом она нисколько не сомневалась, ведь с Люка они познакомились через два месяца после аварии и пожара, о котором писала газета. Наверняка ожоги были не страшными, и скорее всего его положили в больницу из-за отравления угарным газом. Ирис не видела никаких следов ни на лице, ни на руках итальянца. Она приехала в больницу лишь потому, что это был единственный след, который мог привести к Люка.

Женщина постучала по клавиатуре и посмотрела в экран, прищурив глаза:

– Вы уверены, что это именно Люка Каполини? – спросила она.

– Нет такого?

Медсестра взглянула на Ирис поверх очков.

– Подождите минутку, – сказала она и в следующий момент скрылась за дверью кабинета.

Ирис осталась наедине со своей тревогой. Ее тянуло посмотреть, что было написано на экране, но гордость не позволяла ей этого сделать.

Медсестра не заставила себя долго ждать. Она вышла из кабинета и позвала Ирис:

– Пройдите со мной, пожалуйста.

Ирис послушно пошла за ней по бесконечно длинному коридору в зал ожидания с белыми стенами, вдоль которых теснились такие же белые кресла.

– Подождите немного, сейчас придет врач, – сказала сестра, перед тем как снова исчезнуть.

Ирис села в кресло, растерянная и полная тревоги. Она чувствовала себя не в своей тарелке. Чего она ждет в этом временном пристанище Люка? Может, он его покинул, никого не предупредив? Что бы она сделала, если бы его встретила? Призналась бы ему в своих чувствах? Она покачала головой: «Я не могу слушаться только своих эмоций, мне нужно научиться контролировать себя».

Пока Ирис размышляла, рассеянно уставившись на дверь, за ней показалась фигура в белом. Мужчина был строен и хорошо сложен и привлекал внимание роскошной седой шевелюрой. На нем был белый халат, из-под которого выглядывала знакомая Ирис потертая одежда. Это был тот самый фокусник, она была уверена. Но когда Ирис выскочила в коридор, чтобы разглядеть его, мужчина уже исчез, как мираж.

«Не схожу ли я с ума?» – спросила она себя, и в этот же момент в зале ожидания появился врач.

– Вы Ирис? Мне сказали, что вы спрашивали про сеньора Каполини. Вы родственники?

– Нет. Мы друзья.

– Ясно. Присядьте, пожалуйста. Кажется, есть что-то, чего вы не знаете.

Врач, бритый мужчина средних лет с ярко-голубыми глазами, был приветлив и излучал такую теплоту, что Ирис почувствовала себя немного спокойнее.

– Должен сказать, что я немного растерян, – сказал доктор. – Дело в том, что, пока сеньор Каполини находился здесь, никто к нему не приходил. Я думал, у него совсем нет близких людей, и это было очень печально. Никто не заслуживает того, чтобы остаться одному в самые тяжелые моменты жизни, вы не находите?

– Да, конечно, – кивнула Ирис.

– Так что я принимаю ваш визит за благо. Пусть уже ничего нельзя поделать, но я рад узнать, что кто-то по нему скучает.

– Ничего нельзя поделать? – спросила Ирис, ничего не понимая.

– Это самое печальное, что я должен вам рассказать.

Врач встретился с ней взглядом и положил свою руку поверх ее. Казалось, он не привык сообщать плохие новости. Или к этому просто невозможно было привыкнуть.

– Сеньор Каполини умер две недели назад.

Ирис замотала головой.

– Но… этого не может быть. Две недели? Этого точно не может быть.

Врач продолжил:

– Его тело сдалось, хотя, когда его доставили к нам, надежд уже было мало. Немногие переживают долгосрочную кому. Даже такие молодые люди, как он.

Глаза Ирис наполнились слезами:

– В какой день он умер?

– Это был вечер воскресенья. Первое воскресенье после Рождества.

Ирис отлично помнила тот день. Он положил начало переменам в ее жизни. День, когда она познакомилась с Люка в «Лучшем месте на свете – прямо здесь». Когда ангел спас ее от прыжка под поезд. Она прекрасно помнила время, когда это случилось.

– Дайте угадать, – попросила Ирис с дрожью в голосе. – Он умер в пять вчера?

– Именно. Я сам подписал свидетельство о смерти.

Ирис почувствовала необходимость поскорее выйти из зала. Она распрощалась с врачом так быстро, как только позволяли приличия, едва выдавив из себя вежливое «спасибо за все». Ей хотелось вдохнуть свежего воздуха, и она едва расслышала фразу, сказанную вслед:

– Тот, по кому плачут, уже не так одинок.

Ирис пошла по коридору, чувствуя себя, как в тумане. Сердце бешено билось в груди, слезы застилали глаза. Закружилась голова. Нужно было сесть. Справа она увидела вход в уборные и, не думая, толкнула дверь в одну из них.

В помещении царил приятный полумрак. Ирис подошла к раковине, открыла кран и плеснула себе в лицо холодной воды.

Она не поднимала взгляд, потому что не хотела увидеть в зеркале собственное отражение. Сев на стул, стоявший в углу, закрыла глаза и глубоко задышала.

«Сейчас все пройдет», – подумала она.

Через несколько мгновений ей стало лучше. Она почувствовала, что начинает понимать что-то очень важное о жизни.

«Привет, Ирис. Это я, Люка. Не открывай глаза. Не двигайся. Есть вещи, которые происходят только в настоящем, ты же помнишь? Как история, что я хочу тебе рассказать. Она о смерти, но грустить нельзя. Это не драма, наоборот. Я расскажу, как красота может появиться в последний момент, когда ее уже не ищешь. В целом это счастливая история.

Представь, что входишь в комнату, где молодой мужчина, твой друг, доживает последние минуты своей жизни. Ты берешь его за руку, желаешь ему самого лучшего там, в другом мире, утираешь слезы и искренне, с сильно бьющимся сердцем, говоришь ему, что будешь по нему скучать. Ровно через секунду после твоих слов друг умирает. Все это время он не открывал глаз, но ты понимаешь, что он с тобой простился, потому что его рука на один миг слегка сжала твою. Это был жест нежности, хотя и едва заметный. Он показал, что твои последние слова помогли ему уйти спокойнее и счастливее.