По другую сторону этой двери сотрудники «Берри и Майклз» занимались привычными повседневными делами. Художественный отдел препирался с рекламным по поводу украшения зала к вечернему приему, Сид брюзжал, растравляя свои раны. Известие о смерти Мердока станет для всех громом среди ясного неба!

Каково сейчас Иви? И Малькольму, сопровождающему в эту минуту Джека, Тилли и Барбару на радиостанцию и вынужденному как-то объяснять отсутствие одного из представителей Большой четверки? Квентин наверняка сейчас думал о том же и о многом другом. А может, и о зеленоглазой Эми Файбс, беспокойно ерзающей за своим столом в приемной. Ее реакция стала для Кейт неожиданностью. Ведь Эми здесь как будто ни при чем, разве не так?

Кейт спустилась по лестнице к себе в кабинет, думая сразу о множестве насущных дел, которые вытеснили из головы главную проблему – чудовищную смерть Мердока. Она дала клятву хранить молчание, каким бы безумием ей это ни казалось. Квентин твердо вознамерился скрывать смерть Мердока до тех пор, пока не закончится сегодняшний прием. О случившемся знали только Иви, Эми, Дороти и Малькольм Пул. Сэру Солу Мердоку «нездоровится», потому он и не смог присоединиться к остальным – такой слух Кейт было велено распустить по издательству. Кейт не прельщала роль пропагандистского аппарата на службе у Квентина, особенно потому, что рано или поздно истина станет известна всем и каждому. Компромиссное решение напрашивалось само собой. Если кто-нибудь ее спросит, Кейт выдаст официальную версию, а в противном случае просто промолчит.

Но прежде требовалось кое-что предпринять.

Она остановилась у секретарского стола. Мэри подняла на нее глаза, весело улыбаясь из-за кипы рукописей и писем, доходящей ей до подбородка.

– Хотите получить свою почту прямо сейчас, Кейт? Или дать вам десять минут, чтобы перевести дух? – спросила Мэри и засмеялась. – А мистер Найниш не дождался и ушел. Заявил, что должен поговорить с вами лично, и оставил свой номер.

– Ох, Мэри!.. Послушайте, вы не могли бы оповестить всех, что в отделе писем ровно в четверть одиннадцатого состоится общее собрание? Квентин хочет поговорить о сегодняшнем приеме или что-то в этом роде. Присутствовать обязаны все. Он сказал, никаких исключений.

Мэри подняла брови.

– Столько возни! Зачем Квентину это понадобилось?

«Напряги фантазию, Мэри. Конечно, чтобы спустить труп в лифте, вынести через заднюю дверь и никому не попасться на глаза». Кейт передернуло, но она притворилась, будто пожимает плечами.

– Ну, понимаете… – туманно произнесла она и направилась к себе в кабинет.

Мэри проводила ее заинтересованным взглядом, тоже пожала плечами и придвинула к себе телефон.

– Послушайте, мистер Хейл, я понимаю, в каком вы сейчас положении. Неразбериха с покойниками никому не нужна. От нее бизнесу только вред, верно? – Тоби взглянул на Квентина Хейла, проверяя его реакцию. Господи, да он сам бледен как смерть! Сержант понизил голос. – Мы постараемся действовать как можно осторожнее. Но мы не можем не поговорить с некоторыми персонами, в особенности с миссис Тилли Лайтли. Если понадобится подождать, когда она вернется со всех этих интервью, – пусть так. Надеюсь, до того времени она никуда не денется. То же самое относится к мистеру Морриси. Когда он появится, если это вообще произойдет, мы хотели бы выслушать его, а также побеседовать с Барбарой Бендикс и Джеком Спроттом. Как вы понимаете, они могли что-нибудь слышать прошлой ночью. Это относится и к дочери Тилли, Саре Лайтли. Не забыть бы нам о ней, Милсон. Внесите ее в список.

– Я всех записал, сэр, – отозвался Милсон, переглянувшись с Квентином.

– А как же иначе, – с кислым видом пробормотал Тоби. – Само собой, записали. Слушайте, Милсон, почему бы вам не пробежаться по издательству и не подыскать какой-нибудь уголок, где бы нам пристроиться? Может, секретарь мистера Хейла вам поможет. Лады?

С плохо скрываемым облегчением Тоби проследил, как за его подчиненным закрывается дверь. Потом подергал себя за воротник, ослабил и без того криво висящий галстук и жизнерадостно заулыбался Квентину.

– Постараемся провернуть все как можно тише, мистер Хейл. По крайней мере, пока не придут результаты вскрытия. А что потом – кто знает? И постарайтесь сделать так, чтобы ваши люди не болтали лишнего. Для нас чем меньше огласки, тем лучше. Но, как вы понимаете, нам надо осмотреться здесь. А еще – вынести труп и опечатать комнату до получения результатов вскрытия. Тут уж ничего не поделаешь. Надо так надо.

Квентин кивнул.

– Понимаю, – мрачно произнес он.

– Вот и славно. – Упираясь руками в колени, Тоби с трудом поднялся на ноги и прищурился на ярко-голубое небо за окном. – Жарко будет, – заметил он. – Хорошо, что здесь кондиционеры.

Квентин промолчал. Гадая, слышал ли он сказанное, Тоби покинул кабинет и побрел на поиски Милсона, Эми и чашки крепкого чая.

Милсон следовал за Эми, оценивающе поглядывая на нее. Бабником он ни в коем случае не был. Женщины его не особенно интересовали, в том числе и жена, которая знала это, но не возражала. Впрочем, он и мужчин недолюбливал. И детей. У Милсона было лишь две страсти: карьера и питомцы, попугаи-неразлучники, на которых он изливал все внимание и заботу. Эми он высоко оценил только потому, что она выглядела подтянутой, ухоженной, невозмутимой и компетентной. Именно этими качествами не обладало большинство людей – и в первую очередь босс Милсона. Констебль старался не раздражаться всякий раз, глядя на Тоби, но порой его ехидные реплики и пренебрежение всерьез задевали Милсона, и он изводился от обиды.

Ладно бы еще старый хрыч хоть на что-то годился, но он настолько очевидно не соответствовал представлениям о полицейском, что Милсон никак не мог уразуметь, кому вообще пришло в голову дать ему сержантское звание. Так далеко Тоби продвинулся за счет чистого везения, а не умения. Какое бы дело они ни расследовали, всегда повторялась одна и та же история. Тоби нарушал почти все правила из учебников, о чем-то забывал, что-то упускал, а потом каким-то чудом натыкался на то, что никто не видел, и дело раскрывалось будто само собой. Естественно, Тоби называл это не везением, а чутьем. Или же, в приступе зазнайства, – талантом. Никчемный пройдоха.

– Это подойдет? – Голос Эми прервал его сердитый внутренний монолог.

Они стояли возле пустующего кабинета. Милсон заглянул внутрь: письменный стол, стул, телефон, кресло.

– Да, полностью, мисс.

– Хорошо.

Теперь, когда Милсон присмотрелся к этой девушке, ему показалось, что она держится очень напряженно. Здесь что-то не так, со знанием дела подумал констебль. Прищурившись, он уже собирался заговорить, когда его внимание привлекло движение в коридоре. К ним неторопливо направлялась невысокая женщина в джинсах. Милсон заморгал. Не может быть!

Эми с любопытством смотрела на него.