весь год и знал, что точно женюсь на этой девушке. Ты бы видела своего деда, когда я вытащил ее ленту!

Громогласный смех Варина пролетел по тихой улице, и Мари пришлось улыбнуться вместе с ним. Когда отец находил что-то смешным за пределами таверны, этот момент нужно ловить.

— Повезло тебе, что ты вытянул ее ленту, — сказала Мари.

— На самом деле, я подкупил главу деревни.

— Что?!

Мари ахнула, а отец рассмеялся еще сильнее. Танец с лентой не был для нее священным, но она знала несколько семейных пар, которые поженились только из-за него. Они верили, что Создатель соединил их таким образом, хотя святые мужи проповедовали против этих древних суеверий.

Мари показалось, что со стороны Варина было некрасиво вмешиваться во что-то столь важное для людей, но отец так светился от радости, что у нее не осталось сомнений — он действительно считает, что поступил правильно.

— Я попытался ее поцеловать, — продолжил Варин, — но она сказала, что позволит мне украсть ее поцелуй только после свадьбы. У меня тогда не было ничего, кроме имени и нескольких монет в кармане, но ради нее я готов был всё изменить. Дать ей больше. После той ночи я нашел кузнеца и нанялся к нему, а через год женился на твоей маме. Ну и совсем скоро к нам присоединилась ты.

Мари никогда не слышала историю знакомства родителей в изложении отца. Эта версия немного отличалась от той, что рассказывала Амалия, и Мари, кажется, понимала, почему. Во всем, кроме выбора мужа, ее мать была правильной и мудрой, а тут, похоже, пошла наперекор родителям и вряд ли бы хотела, чтобы дочь повторила ее путь.

— Твоя мама, Мари, всегда прощала меня, если я спотыкался. Ты очень похожа на нее.

— Спасибо, отец, — пробормотала Мари.

Что ж. При всех его недостатках, Варин хотя бы искренне любил ее мать. Во многих семьях даже этого нет.

Шум возбужденной толпы вырвал ее размышлений, и сердце Мари забилось быстрее, когда они вышли на главную городскую площадь. Казалось, что вокруг небольшой трибуны, установленной в центре, собрались вообще все жители Валда. Там стоял Отто, а рядом с ним — Айзек и еще несколько управленцев. Бургомистр готовился произнести речь.

— Ну же, не стесняйся, — подтолкнул Варин дочь. — Брось ленточку в ведро!

Он продолжал ей нежно улыбаться, и она кивнула. Сделала так, как он сказал, стараясь не обращать внимания на испуганный взгляд женщины, державшей ведерко с лентами.

Слишком поздно до Мари дошло, что она могла бы вышить не свое имя. Тогда, даже если ее вытянут, не пришлось бы позориться на весь город. Но имя уже на ленте, а та в ведерке, так что ничего не поделаешь.

Варин сиял от восторга, когда Мари вернулась к нему. А она убеждала себя, что там полно других лент, так что, ее точно не выберут Летней девой. Всё будет в порядке. Нужно просто пережить праздник.

— Добрый вечер! — крикнул Отто, давая сигнал началу церемонии. — Рад видеть вас на празднике Осени! Меня зовут Отто, я бургомистр этого города!

Мари ухмыльнулась этому фарсу. Кому он представляется? В толпе все лица были более-менее знакомыми, а самые новые люди в Валде — это она и Варин. Единственные, кто по какой-то причине мог не знать имя Отто — это торговцы.

— Вы уже знаете, что сегодня мы выберем Летнюю деву, которая украсит наш следующий праздник, — продолжал вещать Отто. — Каждая девушка, которая пожелала принять участие в конкурсе, уже закинула свою ленту в ведро. Та, чью ленту мы вытянем первой и будет Летней девой! И она откроет наш сегодняшний вечер своим танцем с Гансом Ландомом — победителем в стрельбе из лука.

Маленьких глаз Отто почти не было видно на пухлом лице, но весь его образ переполняла гордость и чувство собственной важности.

— Ганс, ты готов?

Отто указал высокому широкоплечему юноше на ведерко с лентами. Тот кивнул и вытащил темно-синюю. Мари не могла разглядеть, что именно на ней вышито, но мысленно молилась Создателю, чтобы у какой-нибудь другой девушки оказалась лента такого же цвета, как у нее.

Ганс протянул ленту бургомистру и тот открыл рот, чтобы зачитать имя Летней девы вслух, но осекся. Даже в тусклом свете Мари увидела, как Отто побледнел.

— Выбери другую, — пробормотал он Гансу.

Недостаточно тихо, чтобы это не достигло ушей Варина.

— Эй! — возмущенно прогремел он. — Этот парень вытащил ленту моей дочери! Почему ты заставляешь его тянуть еще раз?

— Отец, всё в порядке… — попыталась остановить его Мари, но Варин уже подскочил к трибуне.

Он выхватил синюю ленточку из рук бургомистра и принялся размахивать ею перед собравшимися.

— Имя на первой вытянутой ленте — это имя Летней девы! И это моя Мари!

Он медленно окидывал взглядом толпу, ожидая увидеть поддержку, но они молчали и опускали глаза. Стыд и страх стянулись в животе Мари тугим узлом, и она захотела спрятаться, но не знала, куда бежать.

Ярость расцвела на лице Варина. Сама Мари уже давно смирилась со своей ролью городского изгоя, но отец, похоже, только теперь осознал, о чем именно она толковала ему всё это время.

Его не поддержали даже те, с кем он регулярно выпивал в таверне. Повернувшись к бургомистру, Варин потряс лентой у него под носом.

— Моя дочь была права на ваш счет! Вы все свихнулись, если считаете, что это правильно! Я думал, что это смерть матери на ней так сказалась, но теперь вижу — Мари была права! Я этого не потерплю! Дочь, пойдем отсюда! Мы уезжаем!

Они покидали площадь под глухой ропот толпы. Мари пришлось почти бежать, чтобы поспевать за Варином. Она была на грани головокружения, когда они добрались до дома, и отец в ярости принялся сгребать их вещи в одну кучу.

— Куда мы едем? — спросила запыхавшаяся Мари.

И тут же испугалась, что спугнула его этим вопрос. Вдруг он передумает?

Варин остановился и выдохнул.

— Вернемся к твоим дедушке и бабушке, — сказал он. — Я хорошо потрудился, чтобы сделать несчастной. Тебе нужна женская рука, пока ты растешь.

Он повернулся и одарил ее взглядом, полным раскаяния. Мари в радостным писком бросилась отцу на шею. Он обнял ее в ответ — сначала робко, а потом его хватка стала крепче.

— Ты гораздо мудрее своего старика, Мари. Мама бы гордилась тобой сегодня.

На ее глаза навернулись слезы. Варин легонько оттолкнул ее, чтобы заглянуть ей в лицо.

— И я не только про твою красоту. Ты держалась с достоинством, пока они причиняли