С той же внезапностью, как и покинув меня, возвратился Херрел, оставив, правда, дверь открытой, и жестом пригласил меня войти. Он даже не взглянул наверх, где скрипели сучья под невидимым грузом. Наблюдатели остались на своих постах, а я, стараясь внешне оставаться безразличным, миновал выступ крыши и вошел в зал этих всадников Пустыни.

Я ожидал что там будет сумрачно — из-за затемняющих свет решеток на окнах. Но вместо этого обнаружил зеленое сияние: через равные промежутки вдоль каменной стены стояли металлические корзины, а вовсе не те кольца для факелов которые широко использовались в Долинах. В каждой покоилось несколько шариков, размером с яйцо, и все они сияли, создавая таким образом вполне приличное освещение.

Сам же зал был мне привычен, и это указывало, что жизнь этих всадников не слишком отличается от жизни других людей.

Прямо передо мной стоял высокий стол. Однако без обязательных трех-четырех стульев для уважаемых гостей. Вместо них стол окружали двадцать кресел с высокими спинками. И не было второго стола для слуг, только один этот обеденный стол.

Возле третьей, дальней стены располагался большой камин, такой огромный, что в нем вполне можно было бы разжечь те огромные бревна, мимо которых мы только что прошли. Вдоль второй стены, с дверью, выстроились койки, на которые были свалены плащи и покрывала из высушенных шкур животных. Под каждой стоял сундук.

На стенах не было ни гобеленов, ни инкрустированных панелей, ни щитов. Однако дальше на камне, напротив которого располагался высокий стол, вырисовывались очертания коричнево-красной звезды, и цвет ее неприятно ассоциировался со цветом высохшей крови. В центре был выведен ряд рун и символов, при виде которых я поспешно отвел взгляд в сторону. Потому что мне вдруг показалось, что если смотреть прямо на них, то они оживут, свиваясь в кольца, словно обезглавленная змея, корчащаяся в смертельных судорогах. Я бросил взгляд на браслет на запястье. Голубизна его ни блекла, ни усиливалась. Быть может, это означало для меня {по крайней мере в тот момент), что я в безопасности: здесь нет Сил Тьмы. Мне не дали времени как следует осмотреться, потому что человек, сидевший на кресле прямо напротив меня перед центром той звезды на стене, нетерпеливо пошевелился. А до того он сидел с такой неподвижностью, что теперь, когда он наклонился вперед, я даже вздрогнул. Обе его руки покоились на столе. Ему не нужно было пытаться производить впечатление на посетителя, и так было ясно, кем он был.

На нем не было ни кольчуги, ни даже кожаной куртки, грудь и плечи были так же обнажены, как и у работавших на полях. Даже сидя, он производил впечатление мощи и силы — человека, знающего толк в сражениях на мечах. Тут же на столе лежал во всю длину и сам меч, а обе руки мужчины покоились на его ножнах.

Ножны эти были из лошадиной кожи, в то время как головка эфеса имела форму вставшего на дыбы жеребца, изображение которого я видел на одном из знамен. Справа лежал шлем, и гребень у него был того же исполнения, только больших размеров и с более проработанными деталями.

У мужчины были темные волосы, и между ним и Херрелом было что-то общее, отчего я решил, что они состоят в каком-то родстве… если не по крови, то из одного рода уж точно. О возрасте его было трудно судить, хотя я и предположил, что он старше моего проводника. В нем явственно ощущалась сила прирожденного командира, имевшего к тому же опыт обращения с Могуществом, и это наверняка сбило бы спесь с Имгри, появись только этот рекрут-неумеха здесь. Кем бы этот воин ни оказался, он наверняка уже долгое время был вождем и применял Могущество.

Не знаю, всегда ли он так пристально изучал внешний облик людей при знакомстве, но во взгляде его я прочел презрение, чуточку любопытства и самоуверенность.

Шаг за шагом я постигал искусство обращения с неведомым. Теперь я должен был ожидать, когда он прервет молчание. Возможно, что эта бессловесная дуэль являлась моей проверкой — кто первым из нас начнет говорить, тот как бы лишится некоторого преимущества. Сколько времени мы так простояли — не знаю. А затем, к моему удивлению (которое я постарался не выказывать) он отбросил свою голову назад и залился смехом, более напоминавшем лошадиное ржание.

— Итак, в тебе, пришедший с холмов, в конце концов, есть твердость металла.

Я покачал головой.

— Лорд, — назвал я его знатным титулом, хотя и не ведал его положения здесь, — я говорю от имени людей Долин, все правильно, но если вы приглядитесь, то заметите, что я несколько отличаюсь от них, — и я чуть выставил вперся одно из своих копыт. Если и здесь моя смешанная кровь окажется, как и в Долинах, преградой, для меня это явится первым открытием.

У него были прекрасно уложенные волосы и ровные черные брови, которые теперь нахмурились. Он говорил, и словно едва уловимое далекое звонкое боевое ржанье лошади слышалось за его словами.

— Может быть, все мы не те, кем кажемся, — в этих словах я почувствовал горечь.

Тут это и произошло. Сгустился воздух, укутывая его туманом, а когда он развеялся, оказалось, что развеяла его струя воздуха, выдыхаемого из огромных лошадиных ноздрей. Потому что больше не человек сидел на стуле, передо мною стоял боевой жеребец, подобного которому любой воин видел хотя бы раз в жизни, и он стоял, опираясь копытами о поверхность стола и придерживая меч. Он наклонял свою голову, увенчанную фантастической гривой, пока она почти не приблизилась к дальнему краю стола, где стоял я. Жеребец издал воинствующее ржанье, обнажив белые зубы.

Я даже не отшатнулся — впоследствии это воспоминание поддерживало меня. Существо это не было галлюцинацией, в этом я был уверен. Кроме того, пылавшая в его глазах ярость могла обозначать смертельное предостережение, и тогда, несмотря на все свое замешательство, я понял: передо мной стоял оборотень который либо по своей воле, либо вследствие какого-то душевного возбуждения мог принимать форму животного. Да это был не обычный зверь, это был оборотень — одно из самых страшных созданий в наших древних легендах.

Справа от меня раздался ужасный рык. Я осмелился слегка повернуть голову. Там, где за миг до этого стоял Херрел, теперь кралась огромная снежная кошка — взмахивая хвостом, выпустив когти и уставившись пылающими зрачками на меня, в то время как морда ее все больше и больше искажалась.

А затем…

За столом снова сидел человек, нежно поглаживающий меч. Мне не требовалось еще раз оглядываться, чтобы убедиться, что исчезла также и кошка.

— Я — Хирон, — ровным голосом объявил этот человек, как будто он участвовал в игре, которая больше не развлекала его. В голосе его я ощутил усталость. Возможно, он очень уставал с приходом нового дня и наступлением новой ночи, — Мы — Всадники-Оборотни. А ты… кто ты? Чего жители холмов так хотят от нас, что даже посылают посланца?

— Я — Керован, — и вновь я не указал своего титула.

— Меня послали, потому что я — тот, за кого себя выдаю — полукровка. И предполагалось, что из-за этого вы больше прислушаетесь к моим словам.