красивой: милое личико плюс певучий голосок, богатые мимика и жестикуляция, естественность движений и речи — все это вместе взятое быстро и неизменно очаровывает и завораживает любое существо противоположного пола. Он также понял, что она из кожи вон лезет, желая понравиться ему. Зачем ей это нужно? Ведь она распинается в любви к мужу. Не хочет ли Тоня приобрести в его лице союзника в борьбе за спасение заблудшего Савочкина?

Она неожиданно перестала болтать и поинтересовалась:

— Почему вы так смотрите на меня?

— Разве вы не привыкли к мужскому вниманию?

— Другие мужчины смотрят на меня совсем не так.

— Я не просто смотрю на вас. Я разглядываю, как картину в музее, любуюсь вами.

От такого комплимента Тоня зарделась, а Коршунов понял, что попал в самую точку и что на сегодня он свою задачу выполнил. Уходя, на всякий случай оставил ей свой служебный телефон и предложил встретиться через неделю в городском парке для продолжения разговора. От встречи она не отказалась, даже не спросила, зачем такая встреча нужна. Видимо, у нее был свой интерес к продолжению контакта.

Погодин действия Коршунова одобрил.

— Правильно, — сказал он. — Надо приручить ее до такой степени, чтобы она верила тебе так, как верит своему католическому Богу.

— У католиков вообще-то культ Мадонны, Божьей Матери, — заметил Игорь.

— Значит, будь ей Маткой Боской, — хохотнул начальник. — Только руками ее не лапай и в интимную связь не вступай, не то она станет бегать к нам под окна и звать тебя. Бывали такие случаи. Вон Мишка Сергеев кричал давеча со второго этажа своей стукачке, чтоб уходила, потому как от него все равно идиоты рождаются.

Игоря руководящие сентенции покоробили, однако он сдержался и спросил, имеет ли он право обещать Тониному мужу свободу в случае его явки с повинной.

— Пообещай, пообещай, — с необыкновенной легкостью согласился шеф. — Чего мы только не обещаем бабе, когда нам приспичит. Конечно, так сразу не отпустим. Сначала будет радиоигра, потом пресс-конференция для советских и иностранных журналистов, где он как на духу поведает советскому народу и народам всего мира о подрывной деятельности западных и израильских спецслужб, и только после этого можно будет ставить вопрос о свободе. Ты проверял: самолет, что он угнал, рассекречен?

— Да, теперь это уже устаревшая модель.

— Ладно. А что, думаешь, он, в самом деле, когда-нибудь придет?

— От таких женщин мужчины не уходят, а если и уходят по дурости, то обязательно возвращаются.

— Ну-ну. Смотри, не влюбись. Я тебя предупреждал…

Можно ли назвать работой то, что делал Коршунов, встречаясь с Тоней? И да и нет. Да потому что он исподволь, мелкими шажками двигался к поставленной цели — завоевывал доверие этой женщины. Нет потому что внешне их встречи походили на свидания двух молодых людей, если не влюбленных, то испытывающих глубокую взаимную симпатию. Он не давил ее своей университетской эрудицией, а отыскивал в мире, простиравшемся перед ними, то, что нравилось им обоим. Это были Шопен и Рахманинов, лунная дорожка на зыбкой воде и облачко тумана над вечерней рекой, пчела на цветке подсолнуха, запах скошенной травы и еще многое-многое другое. Но игрушечная женщина Тоня, легкая и подвижная, как мотылек, тоже не теряла времени даром. Коршунов чувствовал, что она с каждым днем все глубже забирается к нему в душу, постоянно являясь там и тут среди мыслей и образов, теснившихся в его голове, несмотря на то, что он изо всех сил гнал прочь подобные видения. Это не кончится добром, думал Игорь, надо скорее проводить с ней решающую беседу. Однако Тоня первая завела разговор на тему, одинаково интересовавшую обоих.

В один из дождливых осенних вечеров Коршунов, нарушая все правила конспирации, пригласил Тоню в кафе. Там было тепло и уютно. Они ели мороженое с клубникой, пили крюшон и хохотали, рассказывая друг другу дурацкие анекдоты.

— А не сходить ли нам с тобой в кино? — предложил Игорь.

Тоня даже пискнула от радости. Оказывается, она не была в кино с момента приезда в Нефтегорск.

— Если кто спросит, с кем была, скажи, что с братом, — предупредил Игорь.

— Я хотела бы иметь такого брата.

— Я тоже не возражал бы против такой сестренки.

В кинотеатре Тоня смотрела фильм, а Игорь смотрел на Тонин профиль и проклинал тот день, когда Погодин всучил ему дело на Изменника. Хорош чекист, думал он, втюрился в жену объекта разработки.

Он провожал ее домой пустынными переулками.

— Ты веришь в Бога? — ни с того ни с сего спросила Тоня.

— Не верю.

— Врешь. Все люди верят во Всевышнего, только боятся признаться в этом. Власть у нас такая. Посмотри-ка сюда!

Она поднесла к его лицу раскрытую ладошку, и он увидел крошечное распятие, снятое, по-видимому, с шеи.

— Поклянись на Кжешче Пана Иезуса, что Андрей не пойдет под трибунал, если приведу его к вам.

— Когда же ты его приведешь?

— Не знаю точно. Но скоро.

— Я не стану клясться на кресте, но даю тебе честное слово чекиста, что с ним ничего плохого не случится.

— Хорошо. Я тебе верю, — вздохнула Тоня и спрятала распятого Христа в сумочку.

Утром Коршунова послали в командировку в один из отдаленных горных районов. Вернулся он через пять дней и сразу же направился с докладом к Погодину. Но тот не стал его слушать, а огорошил сногсшибательной новостью:

— Сдала твоя Тонька Изменника. Раскололся мигом. Агент ЦРУ. Молодец! Будешь поощрен на самом высоком уровне.

— Сдала мужа? И где же он?!

— В Москве. Арестован по указанию Центра и этапирован в столицу. Понимаешь, в Штатах взяли нашего нелегала. В данный момент у Центра нет другого материала для обмена.

— Я же ей честное слово чекиста дал, что с мужем ничего не случится!

— Зачем давал слово б…ди?

— Она не б…дь!

— Все бабы б…ди!

Последнее прозвучало как непререкаемый постулат, как приказ, и Коршунов понял, что с начальником спорить сейчас бесполезно. Он горько усмехнулся в душе, вспомнив, что у Погодина есть мать, жена, дочь и две сестры.

— Наплюй и забудь, — продолжал шеф. — Дело сделано. Сегодня у тебя есть задача поважнее. В партию тебя будут принимать. Пришла твоя очередь. И быть тебе на бюро райкома в 17.00. Иди готовиться. Устав почитай, программу, ну и что там еще. Удачи тебе!..

Коршунов явился в райком злой и взъерошенный. Порядок был такой, что сначала с ним должен был побеседовать кто-либо из секретарей. На столе у секретаря стояла банка с зернами очень модной в хрущевскую пору кукурузы. Игорю было непонятно, что должна была