– …вот; ну и позвонил вам.

Булатов задумчиво кивнул:

– Понятно. Правильно сделали. Здесь таких хватает – охотятся на новичков с деньгами. Но опасны они для одиночек, столкнутся с реальной силой – уползут обратно в подворотню. Я, конечно, здесь проездом и всей местной спецификой не владею, но, полагаю, большой проблемы загнать этих урок туда, откуда они выползли, не составит.

Не могу придумать ничего умного в ответ, так что просто тяжело вздыхаю. Все-таки до сих пор хреново мне, хоть немного и отпустило. Чекист улыбнулся:

– Не переживайте, Виталий Сергеевич, мы своих людей в обиду не даем. Решим вашу проблему.

«Своих людей» он заметно выделил голосом, но я не возражаю. Пока что, во всяком случае. Не до возражений сейчас, для них и попозже можно будет время найти.

– Я с вашего позволения отлучусь на минутку. – С этими словами Булатов встал и пошел в сторону туалета. Ишь, как вышагивает. Спина прямая, плечи развернуты, выправка… прям дореволюционный офицер, ага.

Невидящим взором гляжу на акварель с Эйфелевой башней, пытаясь прикинуть дальнейшее развитие ситуации. Не то чтоб я много понимал в работе спецслужб, зато неплохо знаком с «работой» кидал, отжимщиков и всякого рода «оборотней в погонах», а психология есть психология, она везде работает плюс-минус одинаково. Когда человека хотят на что-то развести, на него чаще всего не просто тупо давят, пока он не сломается. Это непродуктивно, ибо на такое давление можно и ответку получить, даже от сущего божьего одуванчика. Нет, сначала «клиента» начинают «качать». Напоминает контрастный душ – резкие и сильные отрицательные эмоции: вот как у меня, например, с этим утренним звонком; затем почти что приходит избавление, клиент уже облегченно выдыхает… и тут оказывается, что все не так просто, опасность никуда не ушла, ты начинаешь дергаться, хватаешься за все подворачивающиеся шансы… ну, дальше уже от специфики зависит. Смысл в том, чтобы этими «качелями» вывести человека из равновесия, а там уже его прогнуть – запросто. По крайней мере, в мире (около)криминального бизнеса это так, и, полагаю, мир рыцарей плаща и кинжала в этом плане отличается не сильно. Что из этого следует?

А следует из этого то, что раз уж Булатов меня успокоил в духе: «Фигня вопрос, порешаем», – сейчас должно оказаться, что вопрос-то совсем не «фигня», и порешать его – очень-очень трудно, если вообще возможно. Причем, что забавно, оно так по-любому должно оказаться, независимо от того, подстроена вся ситуация новороссами или нет. Даже если нет, они однозначно попробуют ее обернуть себе на пользу, иначе просто глупо было бы. Ладно, поглядим…

Тяжко вздохнув над своей нелегкой судьбой, оглядываюсь по сторонам. Сегодня мы внутри расположились, а не на веранде. Во избежание, так сказать. Слежки я за собой на пути сюда не заметил, ну да это ни о чем не говорит. Я, в конце концов, большую часть жизни был обычным авантюристом и предпринимателем в одном флаконе, слежку обнаруживать меня никто не учил…

А здесь симпатичненько. Ничего специфически французского нет, кроме разве что маленьких картин с парижскими видами. Хотя а как вообще оно должно выглядеть, это самое «специфически французское»? Хрен его знает. Я вообще Францию как-то не очень… да и самих французов тоже.

Булатов вернулся из туалета минут через пять. Наверное, с кем-то по телефону общался, пока я не слышу. Ну или с простатитом боролся, тоже вариант. Возраст – дело такое…

– Вы же никуда не спешите, Виталий Сергеевич?

Ну вообще, конечно, я бы лучше дома повалялся, на диванчике, но неотложных дел и правда нет, что я и отвечаю.

– Замечательно. Через полчасика мой коллега подъедет, он здесь на постоянной основе и владеет ситуацией куда лучше меня. Тогда уже и обсудим конкретику, как вам помочь.

– Спасибо.

– Ну что вы, не за что. Русские же должны помогать друг другу.

Молча киваю. Намек ясен, да и деваться мне особо некуда, но, по крайней мере, постараюсь вслух на себя брать как можно меньше обязательств. Собеседник, впрочем, и не настаивает, перейдя вместо этого к светским беседам. Ну, в его понимании.

– У девушки, которой вы тогда просили помочь с трудоустройством, все нормально, я проверял перед отъездом.

Пару секунд пытаюсь сообразить, о ком это он, потом доходит. Ну конечно, Соле. Нет, я ее не забыл, разумеется, но со всей сегодняшней (да и вчерашней) нервотрепкой как-то не до того было.

– Учительницей так и работает?

– Да. А вы связь не поддерживаете?

Качаю головой:

– Да нет… смысл? Не верю я в романы по переписке.

Пожилой чекист медленно кивает:

– Да, пожалуй. На расстоянии любовь не работает; долго, по крайней мере. По себе знаю.

Это вот он зачем? Мне его личная жизнь как-то глубоко до лампочки. Или это по методичке так положено? «Установление доверительных отношений», и все такое?

– …здесь не нашли себе пока никого?

Ага. Понятно.

– Марат Феликсович, это вы мне так деликатно даете понять, что в курсе, с кем я встречаюсь? Или что?

Он чуть смущенно откашлялся. Хотя… чекист и смущенно? Притворяется, наверное. Имитирует человеческие эмоции.

– Раскусили старика, да. Вы в курсе, кто ваша девушка?

– Если вы ФИО имеете в виду, то в курсе. Насчет политических воззрений тоже.

Булатов хмыкнул с непонятным выражением:

– Воззрений, да. Она вообще-то заочно приговорена к смертной казни в Халифате за терроризм, убийства и преступления против ислама.

Без всякой наигранности равнодушно пожимаю плечами:

– И что? Учитывая специфику Халифата, это, скорее, в ее пользу говорит. Насколько я понимаю, Халифат же враг Новороссии, так что вам-то с чего переживать?

– Ну… не совсем так. С Халифатом у нас проблем особых нет, торговля идет, и все такое. С Имаматом да, сложно, но они же Мекке не подчиняются. Впрочем, вы правы, здесь на это всем наплевать, нам тоже. Но она и в Латинском Союзе была за терроризм заочно приговорена к смертной казни вообще-то. А там для этого надо было реально постараться.

Надо же, шустрая какая. Хотя на это мне тоже наплевать. В конце концов, я в этом плане и сам не без греха, хе-хе.

– Так победили-то там в итоге именно те, за кого она «террористила», нет?

Новоросс пошевелил в воздухе пальцами правой руки. Мол, не все так однозначно.

– Не совсем. Там умеренные левые к власти пришли, но амнистировали в итоге всех, да. Радикалов выдавили, сейчас они в Атласских горах воюют.

– К вашему облегчению? И сами выпиливаются потихоньку, и Мекку ослабляют?

– Возможно, возможно… скажем так – у нас с этой публикой неважные отношения, мягко говоря.

– Ага, я слышал. Кем они вас там считают? «Фашистскими перерожденцами»?