— Может… но я уверена, мы сумеем привести вас в порядок. И многое будет зависеть от вас. Так что постарайтесь настроиться на очень тихую и спокойную жизнь в ближайшие несколько недель.

Прелестно, как раз то, что я хотела услышать. Меня вдруг охватила дикая усталость. Может, дело было в лекарствах, которыми меня напичкали. Может, это была реакция на семнадцать часов без сознания. А возможно, сочетание того и другого, плюс повышенное давление, которое у меня обнаружили. Как бы то ни было, я почувствовала полное бессилие. Как будто из меня выкачали всю энергию, все жизненные силы. Слабость была такая, что я не могла даже сесть в постели. А это мне было необходимо, потому что я вдруг страшно захотела писать. Но прежде чем я успела об этом сказать — прежде чем успела попросить, чтобы дали судно или помогли добраться до ближайшего туалета, — простыни ниже поясницы уже стали теплыми и мокрыми.

— О, черт, как же это, — громко, с отчаянием произнесла я.

— Все в порядке, — отреагировала сестра Хоу. Вынув миниатюрную рацию, она вызвала подмогу. Через миг у койки уже стояли два рослых парня-санитара — англичанин с бритой толовой и серьгой в ухе и худой, изящный сикх.

— Мне так стыдно, извините, пожалуйста, — выдавила я, когда санитары помогали мне сесть.

— Не волнуйся из-за пустяков, дорогуша, — отозвался бритоголовый. — Ничего тут такого, совершенно естественная вещь.

— Со мной такого никогда не было, — бормотала я, пока они поднимали меня с мокрого ложа и пересаживали в кресло-каталку. Больничная рубашка облепила меня.

— Правда, первый раз? — переспросил бритоголовый. — Ну, тебе просто здорово повезло. Вон, взгляни на моего дружка Он постоянно писает в штаны, представляешь?

— Не слушайте моего коллегу, — отреагировал сикх. — Вечно болтает всякую ерунду.

— Коллегу? — возмутился бритоголовый. — Я-то считал, что мы друзья.

— И потому обвинил меня в том, что я писаю в штаны? — парировал сикх, толкая мое кресло вперед. Бритоголовый шел рядом, и они продолжали перекидываться репликами.

— У вас, сикхов, с этим проблема — никакого чувства юмора.

— Да я только и делаю, что смеюсь — если слышу что-то смешное. Но только не над глупыми шутками всяких грубиянов…

— Ты что, назвал меня грубияном?

— Нет, я о грубиянах вообще. Так что, пожалуйста, не принимай на свой счет…

— Но ты посмотрел в мою сторону… И ты делаешь уж очень широкие обобщения.

— Нет, это ты делаешь слишком широкие обобщения, — поправил его сикх.

— Знаешь, кем себя воображает мой приятель… ах, простите, коллега? — обратился ко мне бритоголовый. — Сраным Генри Хиггинсом[15].

— Ну почему англичане не учат своих детей культурно разговаривать? — вопросил сикх.

— Заткнись.

Они напоминали пару ворчливых супругов в комедийном сериале — из тех, что идут без перерыва по двадцать лет. Но в то же время я отдавала себе отчет, что вся их перебранка затеяна, чтобы помочь мне — ради того, чтобы я отвлеклась пережитого унижения и перестала ощущать себя беспомощным младенцем, намочившим пеленки.

Когда мы добрались до ванной комнаты, санитары помогли мне встать, прислонили к раковине и поддерживали, пока не пришла няня. Как только она показалась, парни удалились. Няня оказалась крупной веселой женщиной лет сорока восьми, судя по акценту — уроженка Йоркшира. Она проворно сняла с меня мокрую ночную рубашку.

— Сейчас быстренько все сделаем, помоемся, — приговаривала она, наполняя ванну теплой водой. Над раковиной висело зеркало. Я взглянула в него и обмерла. Женщина, которая смотрела на меня, смахивала на жертву домашнего насилия. Ее нос — сплошь покрытый полосками пластыря — раздулся, став вдвое толще и вдобавок синевато-фиолетовым. Бледные веки опухли, вокруг глаз черные круги.

— При травмах носа вид всегда жутковатый, но на самом деле ничего страшного. — Няня сразу заметила мою оторопь. — А заживает всегда очень быстро. Денька три-четыре, и снова станете красавицей.

Я невольно прыснула — и не только потому что никогда себя красавицей не считала… главное, сейчас я больше всего была похожа на персонажа из шоу уродов.

— Вы американка, да? — поинтересовалась няня.

Я кивнула.

— Нравятся мне американцы, все симпатичные, кого я ни встречала. Правда, за всю жизнь я только с двумя янки была знакома. А как вы здесь у нас оказались?

— У меня муж англичанин.

— Ну разве вы не умница? — сказала она со смешком.

Погрузив меня в теплую воду, няня легкими движениями меня обтерла, а когда очередь дошла до промежности, передала салфетку мне самой. Потом помогла мне выбраться, вытерла, одела в чистую рубашку. Все это время она что-то бормотала, болтала ни о чем. Весьма английский способ поведения в неловких ситуациях — ион мне нравится. А нянька была добродушная, несмотря на грубоватый голос и ворчливые интонации.

К тому времени, как она привезла меня назад в палату, мокрые простыни уже были сняты и постелено чистое белье. Помогая мне лечь, няня сказала:

— Ни о чем не беспокойся, лапушка. Все будет хорошо.

Я свернулась на сухих простынях, наслаждаясь ощущением вновь обретенного комфорта. Подошла сестра Хоу, сообщила, что мне нужно сдать мочу на анализ.

— Ну, это дело нам знакомо, — смущенно улыбнулась я.

Я сползла с кровати, отправилась в туалет и наполнила баночку теми каплями мочи, что еще оставались у меня в резерве. Когда я вернулась, подошла другая сестра и взяла у меня кровь на анализ. Потом вернулась сестра Хоу с известием, что Тони только что звонил. Мистер Хьюз, продолжала она, будет здесь около восьми вечера, и Тони сказал, что надеется подъехать в больницу к этому времени.

— Ваш супруг сказал, что изо всех сил постарается успеть. Он так беспокоится, все спрашивал, как вы себя чувствуете.

— Вы ему не рассказали, что я тут натворила?..

— Не говорите ерунды, — улыбнулась сестра Хоу, а потом посоветовала мне не особо расслабляться, так как мистер Хьюз (ему сообщили обо мне) назначил сделать к его приходу УЗИ. В моей голове тут же забил тревожный набат.

— Он считает, что ребенку грозит опасность? — спросила я.

— Не надо об этом думать, это вам не полезно…

— Мне необходимо знать, существует ли риск выкидыша…

— Риск возникнет, если вы будете себя так настраивать. Повышенное кровяное давление — это не только физиологический фактор. Оно также связано с тревогой и стрессом. Из-за этого-то вы и упали вчера.

— Но если у меня просто повышено давление, зачем он назначил ультразвук?

— Он хочет исключить…