Макс спрыгнул с седла и, перемахнув через забор, преградил шаманщику путь.

– Я Женя-облакогон, – сказал шаманщик, продолжая раскачиваться.

– Очень пы-пы-приятно! Макс! – сказал Макс и тяжело размахнулся, собираясь продолжить знакомство. Шаманщик смотрел на него с любопытством и без малейшего страха. Макс не смог ударить и опустил руку. – Зы-зы-защищайся давай! Ды-ды-дерись! – крикнул он.

Но шаманщик не дрался. Он только сообщал, что он Женя-облакогон. Облакогон Женя.

Ул, невесть как оказавшийся рядом, примирительно коснулся бицепса Макса.

– Подожди! – шепнул он, наклоняясь. – Погляди, на чем он стоит!

Женя-облакогон стоял на синих невзрачных цветах, которые и разглядеть-то возможно было, только присев на корточки.

– Ясно. А я-то не п-пойму, чего он с-стоит! – сказал Макс и, сразу остыв, забрал у шаманщика сумку Насты. Шаманщик не огорчился. Он этого даже не заметил.

– Меня зовут Женя-облакогон, – снова сообщил он и растерянно замолчал, видимо, потеряв нить мысли.

– Тебя зовут… – напомнил Ул.

Шаманщик захлопал глазами.

– Кто меня зовет? – забеспокоился он.

– М-мама, – подсказал Макс.

– Мама! Мамочка зовет! – радостно повторил шаманщик и заулыбался. Он наконец во всем разобрался. Макс нежно взял шаманщика под локоть и увел. Его ждала мама. Нехорошо заставлять маму ждать.

Кавалерия с Меркурием были уже у Насты. Меркурий перевернул ее, проверяя пульс, коснулся шеи, осторожно оттянул пальцем веко. Затем ощупал ноги через джинсы. Он делал это осторожно, но Наста, очнувшись от боли, застонала. Она была вся изодрана. Через лицо, захватывая и часть бритой головы, шла длинная царапина.

– Ну что? Как она? – спросила Кавалерия с беспокойством.

– Два перелома. Точно. Есть. Не исключено, что и правое колено. Полетело, – негромко ответил Меркурий.

– А позвоночник?

– Позвоночник цел. Иначе бы. Не доползла.

Кавалерия потянулась за телефоном. Ей было уже ясно, что без Лехура не обойтись. Неожиданно Наста открыла глаза и схватила ее за запястье.

– Погодите… Я… свалилась… – произнесла она едва слышно.

– Мы уже догадались, – вежливо заметила Кавалерия. – Не разговаривай! Больно тебе?

Наста застонала:

– Танец был скользкий… Седло как намыленное. Хорошо… высота небольшая… упала на шиферную крышу. Пробила ее… Выползла из сарая, попыталась встать – и свалилась… Ноги…

– Ноги. Мы. Видели, – сказал Меркурий. В своем роде он был еще деликатнее Кавалерии.

– А тут шаманщики… как-то разнюхали, что я не пустая. Вначале один шмыгал… я прицелилась из шнеппера… Он убежал. Я поняла, что сейчас их будет много… А тут вижу: родник Царевна-лебедь… Поползла сюда.

– Могла бы связаться с нами по кентавру, – напомнила Кавалерия.

– Времени не было… А потом… я все время проваливалась куда-то… доползла… а тут забор… Пытаюсь встать – и падаю… самой смешно, тряпка… Протиснулась в какую-то собачью щель. Застряла, поцарапалась.

– Тебя посылали за обычной красной закладкой! А ты что принесла? Ведь принесла же что-то, – сказала Кавалерия, не спрашивая, а утверждая.

Наста закрыла глаза, но руку Кавалерии держала крепко:

– Красную закладку я нашла сразу… Привязывала Белого, он ударил копытом по мху… Содрал мох, а там она… Красная… сунула ее в сумку. Хотела вернуться, но стало обидно… Я была совсем свежая. Я решила… лететь за Первую гряду. Думаю: прорвусь туда и скажу: «Ну все, вдовы! Тут я!»

– Долетела, – произнесла Кавалерия опять утвердительно.

– Как же там хорошо! Все заливает свет. Облака как летающие острова. А на облаках растения… Раскинут листья как паруса и несутся вместе с облаком. Даже против ветра!

– Видел я их. Они умеют. Поворачивать листья. Боком к ветру идут. А вот против ветра. Дрейфовать не могут, – сказал Меркурий.

– На горизонте огромная гора, – сухими искусанными губами продолжала шептать Наста. – Точно стена… Упирается в тучи, и непонятно, где вершина. Тучи над горой… полыхают. На них смотреть больно.

– Вторая гряда, – сказала Кавалерия. – И что ты? Полетела к ней?

– Попыталась. Я задыхалась как в парилке. Наверное, мне не нужно было гоняться… за облаками. Но я… не удержалась… Они так смешно удирали… эти растения-паруса.

Рина, сидевшая рядом на корточках, слушала – и не верила. Словно о каком-то другом человеке речь. Ей проще было бы представить Насту где-нибудь на мосту, нахохленную, из упрямства не взявшую зонт и промокшую под дождем. И вот, подняв куцый воротник куртки, она то дует на красные руки, то поплевывает в воду. А тут Наста, все позабыв, гоняется за облаками!

– А потом… я все же полетела ко Второй гряде. А меня выдавливало назад. Мне казалось, у меня в голове не мозг, а вареное яйцо…

– Двушка тебя возвращала… Ты еще не готова.

– И вдруг я увидела внизу голубое озеро! Никогда не видела таких… Словно капля на полировке – круглая и выпуклая! Я подумала, что если искупаюсь, то будет легче. И я бултыхнулась туда вместе с Белым.

– С ума сошла! – сказала Кавалерия.

– Это было… не могу описать… Точно я провалилась в водопад из газированной воды. Меня сразу сбросило с Белого. Повод, чтобы он не утонул, я отпустила. Вокруг пузырьки воздуха – множество их, мелкие все такие. И вода очень легкая, не держит меня, а сразу проваливает. Я барахтаюсь, но без толку. Только газа становится все больше.

– Ты могла утонуть!

– Могла, – согласилась Наста. – Я и решила, что все, конец… Ну, думаю, хоть на двушке умерла! Хоть что-то вдова смогла! Перестала барахтаться и позволила уложить себя на дно. Мне словно кто-то подсказал. Лежу на дне, смотрю вверх, вижу сквозь воду эти дурацкие облака с летающими деревьями – и понимаю, что раз вижу их, то пузырьков газа уже нет. И тут вода сама начинает меня медленно поднимать. Нет, я шевелилась, конечно, но чуть-чуть… Поднялась я, отдышалась. Обнаруживаю, что этот паразит Белый уже на берегу. Стоит отряхивается, и там, где капли падают на песок, пробиваются мелкие цветочки.

– Он мог. Улететь! – сказал Меркурий.

– Повезло мне: в повод заступил. А так и улетел бы, – признала Наста. – Ну разобралась я, как в этом корытце плавают. Ничего сложного, только делать все надо очень медленно и грустно. Прям в очень сдыхающем темпе. И сама форма воды, как я сказала, выпуклая, так что я прямо выше берега получаюсь… Выползла на песок, привязала кое-как Белого, а сама опять нырять, потому что как только из воды вылезешь – сразу заживо варишься.

Увлеченная, Наста попыталась привстать, но скривилась и, задыхаясь от боли, уткнулась лбом в траву.