больших мусорных баков, а напротив него в некомфортной близости возвышался Банни Макгэрри.

— Ну что, Конь, может, догадаешься, по какому поводу я нанес свой маленький визит?

— Здесь офигеть как воняет, выпустите меня! — подал голос Дэз из мусорного бака.

Все-таки некоторые люди не умеют затыкаться.

— Держи рот на замке, ишак-гомосексуалист, и скажи спасибо, что я засунул тебя в бак с пищевыми отходами, а не с битым стеклом.

Последовала минута молчания, затем еще одна. Очевидно, даже Дэз был способен усвоить урок, если его объяснить достаточно внятно. Банни можно было обвинить во многом, но склонностью к недосказанности он явно не страдал.

— Теперь сообразил, почему я здесь, Конь?

— Это из-за Шэрон? Я ничего не делал. Она лжет!

Банни поджал губы. Конь почувствовал себя идиотом. Он забыл одно из золотых правил: не пытайся угадать, почему разозлился Банни. Если промахнешься, у него станет на одну причину для злости больше.

— Нет, это не из-за Шэрон. Хотя…

Банни вывернул Коню ухо.

— Господи, Банни, за что?

— Я не знаю, но предполагаю, что это знает Шэрон. Надо ли мне повторять небольшую лекцию, которую я уже читал тебе, об уважении к женщинам?

Конь опустил глаза:

— Нет, Банни.

— Хорошо. Вернее, не очень. Я здесь потому, что в том доме на третьем этаже живет весьма милая дама по имени миссис Ауэйем. Она из Нигерии. У нее трое детей — очень хорошо воспитанных. По каким-то причинам у них возникает много жизненных трудностей. Кажется, у одного из главных злодеев нашей пьесы имеется длинная челка и склонность к падениям с велосипеда. Наверное, ты ничего об этом не знаешь, да, Конь?

— Они приезжают сюда, Банни. Захватывают власть. Это наш район!

— Ага, — согласился Дэз из мусорки.

Банни сильно пнул по стенке бака.

— Ой!

— Заткнись там. Что же касается тебя… — Банни склонился достаточно близко, чтобы Конь ощутил запах снеков «Монстр Манч»[30] в его дыхании. — Господи, Конь, ты настолько тупой? Это бедные люди, они переезжают сюда в поисках лучшей жизни. Люди, у которых нет ни хера, нападают на других людей, у которых тоже ни хера нет, — от этой явной глупости мне хочется взвыть.

— Они вообще не отсюда…

— Как и этот мешок с дерьмом, — указал Банни на бак. — В чем разница?

— Но он, это самое…

— Я ирландец.

Банни снова пнул по баку.

— «Я ирландец», — передразнил он издевательским тоном. — Ирландцы, сидевшие в нищете поколениями, уезжали в Америку, в Австралию, в Англию, в Канаду — куда угодно, где уже были ирландцы или где их не было, только ради шанса на лучшую жизнь. Ты об этих людях пытаешься сказать?

— Это другое!

В этот раз Банни так сильно пнул мусорный бак, что оставил на нем отчетливый отпечаток ботинка.

— Это то же самое, черт тебя дери!

В его реве прорезалось что-то по-настоящему безумное. Конь стал молиться, чтобы у Дэза хватило ума заткнуться, иначе скоро он начнет вспоминать минуты, проведенные в мусорном баке, как старые добрые времена.

Банни посмотрел прямо в глаза Коню, одарив его фирменным взглядом Макгэрри.

— Ты был хорошим ребенком, Конь. Не вырастай в жалкое подобие мужчины, обвиняющее в своей судьбе всех вокруг, кроме себя самого. Есть много причин, по которым у тебя не будет той жизни, о которой ты мечтал, но поверь: ни одна из них не связана с тем, что вдова с тремя детьми въехала в ту квартиру на третьем этаже. Стань мужчиной, Христа ради. Сделай из себя что-нибудь стоящее. Можешь начать с того, чтобы перестать общаться с Капитаном Мусорного Бака и завести приличных друзей. Извинись перед девушкой Шэрон за то, что ты сделал, или не сделал, или черт его знает что еще. Ты один из моих пацанов, Конь. Я хотел бы тобой гордиться.

Конь смотрел в землю, не находя в себе сил встретиться взглядом с Банни.

— Все это из-за того, что ты боишься непохожих на тебя. Запомни, что я скажу: однажды ты можешь встретить лучшую на свете женщину или перейти дорогу не тому мужчине, после чего окажешься где-нибудь на другом конце мира и будешь непохож на тех, кто живет там. Ты вспомнишь, как обращался с этими людьми сейчас, потому что так же станут обращаться с тобой, твоими детьми или детьми твоих детей. Это маленький мир, в котором что посеешь, то и пожнешь.

Конь продолжал глядеть себе под ноги. Потом потер пальцем глаз и пробормотал:

— Я понял, Банни.

— Что ты сказал? Извини, немного оглох на старости лет.

Конь прочистил горло и повторил немного громче:

— Я понял, Банни.

— Молодец, парень. А теперь у меня есть к тебе вопрос. Посмотри на меня.

Конь поднял глаза.

— Вон там, за моим левым плечом, стоит парень в бейсболке. Ты его знаешь?

Конь заглянул за плечо Банни. Он не понял, как Банни ухитрился его увидеть, стоя спиной, но у магазина действительно торчал парень в бейсболке, небрежно облокотившийся о перила.

— Я его не знаю, Банни.

— Он наблюдает за нами последние несколько минут.

— Слушай… без обид, Банни, но ты только что закинул человека в мусорный бак. Естественно, это привлекает внимание.

Банни поджал губы:

— Ага. Наверное.

Конь снова заглянул за плечо:

— Теперь он исчез. Интересно куда?

Банни отступил и огляделся. Парня в бейсболке нигде не было видно. Банни пожал плечами и наклонился, чтобы вытащить хёрл из искореженных останков переднего колеса велосипеда.

— Ну что, Конь, тебе все ясно?

— Да, Банни.

— Хорошо. Я проверю, как ты себя ведешь. Передавай привет маме.

Конь кивнул.

Банни ударил хёрлом по стенке бака:

— Что касается тебя — добро пожаловать в наш район. Мы рады всем без исключения, кто ведет себя прилично и с уважением относится к другим людям. Как тебя зовут?

— Дэз.

Еще один удар по мусорному баку.

— Настоящее имя! Как тебя звала мамка?

— Даррен. Даррен Йейтс.

— Ну что ж, мистер Йейтс, с этого момента я буду проявлять к тебе личный интерес. Надеюсь, наша встреча окажется полезной и для тебя.

— Ты псих ненормальный!

Конь заметил, что Банни уставился вправо, будто кто-то или что-то привлекло его внимание, но, глянув в ту же сторону, он ничего не увидел.

— Возможно, ты прав.

Конь молча стоял, пока прихрамывающий Банни уходил прочь.

— Можно я уже вылезу?

Ничего не ответив, Конь поднял велосипед и побрел домой.

Глава двенадцатая

Детектив-суперинтендант Сьюзан Бернс ненавидела распашные двери. После только что состоявшегося совещания ей очень хотелось войти в офис Национального бюро уголовных расследований, как следует хлопнув дверью. Однако с распашными дверями