О.: Согласись, что это тоже метод.

Э.: Метод, как не отвечать за то, что ты делаешь. Не распознавать человека, который рядом, не пытаться его понять.

О.: Однако, всегда есть риск, что от секса случится беременность, а от отношений — чувства.

Э.: В индивидуалистическом обществе существует огромный страх, что это произойдет. Поэтому отдается предпочтение сухим, плоским, безопасным эмоционально отношениям. Где все марионетки на ниточках и вопрос только в том, кто, кого и в какой момент дергает.

О.: Как ты понимаешь, все это возникает не просто так, на пустом месте, а в результате некоторых неприятных опытов. В какой-то момент человек решает эти опыты не продолжать.

Э.: Если он категорически не хочет продолжать эти опыты, у него один выход — заказать себе деревянный ящик и закопаться в нем в землю. В противном случае, сама человеческая жизнь и общение с другими людьми не гарантируют нас ни от чувств, ни от счастья, ни от горя. Как поется в одной известной песне: «Неслышен ее шаг, неведомы черты, таинственен язык. Но вот пришла любовь, ее узнаешь ты, узнаешь в тот же миг». Что толку себя уговаривать, что всю жизнь будешь успешно манипулировать, никогда не влюбишься и не станешь манипулируемым? Даже любящие люди способны нас ударить.

О.: Многие современные гуру отношений уверяют, что если освоить определенные техники, никогда не будешь страдать.

Э.: Эти техники обещают ангельское состояние. Однако человек ангелом не является, следовательно, страдания и раны — неизбежная часть нашего бытия. Откажешься от страданий — не станешь ангелом, конечно, зато утратишь человечность и нормальные отношения.

О.: Хорошо. Но до какой степени можно расслабляться и доверчиво отдавать себя в руки, так сказать? Скажем, есть ли у женщины лимит приходов домой с размазанной косметикой и желанием поплакать на сильном плече?

Э.: Лимита нет, но, девушки, каждый день не надо. Каждую неделю тоже. Однако устоявшиеся, нормальные отношения предполагают, что слабость иногда можно и нужно показывать. Кстати, для меня самый большой знак дружбы, и это никогда не происходит сразу, — когда и я, и мой друг можем показать друг другу свою слабость и быть понятыми.

Нельзя сказать, что у Вики в роду было все чисто. Пили. Но в основном мужики. Дед, отец, брат. В маленьком городе, где она родилась, так было принято. Отмечать сначала день зарплаты, а потом отмечание дня зарплаты…

После школы Вика вышла замуж за очень толкового парня с амбициями. Он уже заканчивал местный экономический институт и собирался покорять Москву. Так они и сделали. Сняли квартиру, Максим открыл небольшой бизнес, через пять лет купили двухкомнатную в новостройке. Ремонт, мебель, машина. Только дети у них никак не получались. Тогда Максим, который мечтал о малыше, оплатил Вике ЭКО. Она родила мальчика. Через год, с помощью все той же процедуры экстракорпорального оплодотворения, у них появились девочки-близняшки.

Вика и готовила хорошо, и дом содержала в чистоте, и за детьми ухаживала, а все равно жила как во сне — безвольно. Все в ее жизни решал Максим; пусть и правильно решал, да у нее не спрашивал. Впрочем, подруги завидовали: «Ты за ним как за каменной стеной!».

А потом Максим разбился насмерть на скользкой ночной дороге.

Вика не умерла от горя, она просто растерялась. Что делать? Что готовить на обед? Как заплатить за квартиру? Где, кстати, лежат на нее документы? Денег хватало — пособия на детей, пенсия по потере кормильца, друзья мужа помогали, но как жить — совершенно непонятно.

Первый запой у нее случился через три месяца после смерти Максима. Выяснилось случайно. Дети выбрались из квартиры и постучали к соседке. Попросили что-нибудь поесть. Соседка позвонила одной из подружек Вики, та прибежала и увидела невообразимое. Компания засуетилась, детей временно пристроили к подруге Тане, Вику привезла к себе подруга Лена. Нарколог, капельница, должный уход. Когда Вика очнулась, она сильно благодарила и каялась. Клялась, что больше никогда.

Через две недели Таня и Лена, не дозвонившись, снова явились в квартиру. Вика пьяная, дети испуганные и голодные. Выбросили бутылки, помыли пол, взяли с нее последнее честное слово. Еще через два дня воспитательница детского сада позвонила в органы опеки: «За детьми пришла мамаша, но я их не отдам. Это не представляется возможным».

Подружки снова распределили роли, привели гражданку в чувство и принялись умолять: «Займись делом, устройся на работу, у тебя же детей отнимут».

Я знала о развитии этой истории из рассказов Лены.

— Лена, это конец. Она хочет пить, и с этим вы ничего не сделаете.

— Сделаем! Она обещала.

— Хм.

Вскоре на горизонте появился новый «начальник» — только что освободивший из мест заключения. Весь в наколках. Подруг он быстро отшил со словами: «Перестаньте нападать на Вику, она пережила смерть мужа». Инспектор по делам несовершеннолетних ходит в дом чаще, чем почтальон. Путь от симпатичной молодой женщины из среднего класса до маргинальной особы занял всего восемь месяцев. Ясно, что дети очень скоро окажутся в детском доме, и, с учетом обстоятельств, это меньшее из двух зол.

Что это было?

Ольга: Эдуард, знаешь, я уверена, что алкоголизм — болезнь воли. Вокруг алкоголика всегда много спасателей, но это его только развращает. Он уверен, что его вытащат, и уверенно впадает в запой.

Эдуард: Это болезнь воли лишь наполовину.

О.: А на другую половину что?

Э.: Физиологический процесс.

О.: Эдуард, физиологические процессы есть у всех.

Э.: Но не у всех зависимости столь сильны, чтобы стать алкоголиком. Представь, что я предложу тебе не есть сорок дней, а когда ты честно откажешься, я упрекну тебя в том, что ты плохой католик, потому что Христос это выдержал. Нет у тебя силы воли, чтобы совершить такой пост.

А вся проблема в том, что как бы ты ни пыталась проявить мужество, твой организм потребует еды раньше. И ничего ты с этим не сделаешь…

О.: Я тебе сразу возражу. Представь себе другую историю — несколько человек заперты на сорок дней в одном помещении и у них есть ограниченный запас еды на это время. Однажды ночью один из них тихо встает и тихо сжирает запас. Ничего не смог поделать: кушать хотелось! Это я к тому, что алкоголик всегда задевает интересы не только свои, но и своей семьи, и близких. Всем нам чего-то хочется, но у некоторых есть еще и ответственность.

Э.: Речь не идет о том, что чего-то хочется, речь идет о том, что ты жить без этого не можешь. Я бы определил проблему алкоголизма не как проблему болезни воли, а как проблему вранья себе.

О.: В смысле?

Э.: Самое трудное сказать самому себе: «У меня есть зависимость, у меня есть проблема!». Процесс признания — вот что самое сложное.