Впрочем, выход России из СССР, обсуждавшийся в номере, прежде всего интересовал авторов как возможность проведения радикальных реформ. Об этом, например, писал Владимир Гуревич в статье "Россия выходит из себя". Одновременно в газете осторожно поднимался вопрос о необходимости урегулирования отношений с автономиями. Репортаж "Ахиллесова пята России" о происходящем на Северном Кавказе, где Джохар Дудаев уже стал президентом Чечни, при этом был наполнен отчетливо паническими нотками: "Сегодня практически в любой точке вдоль почти тысячеверстной линии от юга Дагестана до Владикавказа может начаться беда российского масштаба, – писал автор материала Сергей Минеев, – и противостоять ей можно только действиями такого же масштаба, не пытаясь предотвратить огромный пожар стаканом воды".

Выход России из состава СССР представлялся по материалам этого номера, а также другим предыдущим материалам еженедельника скорее неизбежным шагом, дающим многие преимущества в сфере экономической политики (которая на тот момент занимала, по-видимому, приоритетное место в общественном сознании). Различные же вопросы государственно-политического и исторического характера, в том числе связанные с отношениями между бывшими республиками, хотя и обозначались, но в ряде случаев не осознавались как острые. Скорее именно в оформлении российской государственности, взгляде на РСФСР как на историческую Россию виделись пути к решению многих проблем (в том числе и вызывавших откровенную тревогу, подобных ситуации на Северном Кавказе – решительные меры, о которых мечтал автор материала, могло подразумеваемо принять только российское государство).

Своеобразной кульминации обсуждение новой реальности в отношениях с бывшим советским пространством достигло в номере 3 ноября, который был посвящен независимой Украине. Учитывая традиционную остроту восприятия темы украинской независимости российским общественным сознанием и связанные с этим многочисленные исторические и культурные коннотации, здесь тема нового постсоветского мира и прогнозов развития отношений между новыми государствами могла раскрыться особенно широко.

Коронным материалом этого номера можно считать обширную статью Глеба Павловского (представленного в газете просто как "публицист") "СССР умер, не оставив завещания", посвященную будущему независимой Украины и возможным отношениям нового государства с Россией. Данная статья интересна, прежде всего, не только обозначением возможных критических моментов в развитии украинской государственности и российско-украинских отношений (некоторые из которых оказались очень точными), но и предложением собственной концепции в отношении к реальности украинского государства. Этой концепции также суждено было сыграть свою роль в будущих российско-украинских сюжетах, в том числе в борьбе оценок различными общественными силами России Первого и Второго Майдана.

Уроженец Одессы Глеб Павловский скорее позитивно воспринимал появление независимой Украины, хотя и видел ряд серьезных внутренних и внешних рисков для ее будущего. При этом он особо предостерегал Россию от рассмотрения русскоговорящих жителей национальных республик в качестве своих возможных граждан и попыток разыгрывать эту карту: "Эта доктрина – граждане РСФСР есть все говорящие по-русски, либо преследуемые в качестве русских – самая опасная часть новой идеологии. Ее гуманитарная оболочка обманчива. Российская Федерация, еще не определившая понятие гражданина РСФСР, фактически объявляет по всему Союзу вербовку таковых, при этом не связывая принятие гражданства с переездом лица на территорию РСФСР! Как и прежде, во времена "защиты православных в Османской империи", гуманизм метрополии совершенно свободен от формальных обязательств: "кто русский" будут решать в Кремле применительно к ситуации", – писал он. При этом, по оценке Павловского, применение такой доктрины превратит российскую государственность в "обновленную машину вмешательства", что поставит крест на любых попытках экономического переустройства и демократизации государства. Фактически Глеб Павловский предугадал некоторые политические процессы, которые начали развиваться на постсоветском пространстве много лет спустя и особенно ярко проявились в отношениях с Украиной.

Павловский формулировал значение украинской независимости так: "Если не злоупотреблять историческими претензиями, сегодня в Европе существуют как минимум два российских государства: российско-московское и украинско-российское". Фактически именно в этих строчках была, по-видимому, впервые после краха СССР сформулирована идея новой Украины как альтернативной России – именно та концепция, которая станет особенно популярна в кругах русской оппозиции после "Оранжевой революции" 2004 года, и особенно отстаиваемая тогда Станиславом Белковским. Как можно видеть, ее истоки отыскиваются в концепции Глеба Павловского 1991 года.

Собственно, защитой подобного альтернативного российского государства со стороны Москвы и занимается Глеб Павловский. При этом он даже готов признать обоснованность претензий Украины на часть советского ядерного арсенала – именно как на атрибут старого советского суверенитета. "Ради русских", по мысли Павловского, следовало признать, что "у покойного Союза нет единого наследника".

Стоит заметить, что Украина не видится ему национальным государством украинцев, и защита интересов украинского государства связана именно с надеждой на появление "альтернативной России". Павловский пишет о том, что, с его точки зрения, "нет и не может быть единой, централизованной, однородно-национальной Украины – большой соблазн, которым южане заразились от империи, за что и лишились своей первой республики в 1918-19 гг. В отличие от России, Украина достигала единства лишь тогда, когда не пыталась к нему принудить". Как считал Павловский, "бюрократическая принудительная украинизация" разрушит шанс Украины на государственность. И именно в мягкости и либерализме в национальных и культурных вопросах может заключаться ее преимущество в отношениях с Россией. Именно это, с точки зрения Павловского, может минимизировать угрозу переориентации русских регионов Украины на Москву. Павловский, ссылаясь на некоторые заявления российских политиков, опасался, что в Москве могут попытаться организовать русские образования на территории других республик в случае ухудшения отношений с ними – в этом случае Советский Союз будет заменен "Союзом русского народа от Москвы до Кушки".

Обрисовывая же перспективы независимой Украины, Павловский пишет именно о том, что, когда в Москве "политическая дискуссия превращается в конкурс на оптимальный вариант авторитаризма, именно существование на юге большого и богатого, не зависящего от Кремля очага людей, нестесняемо говорящих по-украински и по-русски, – великая надежда демократии в постсоветской Европе. Однако эта надежда рухнет, если в Киеве придут к власти безумцы, а другие безумцы возьмут верх в Харькове, Крыму и Донбасе" ("СССР умер, не оставив завещания", МН, 03.11.1991).

Фактически Павловский наметил этой статьей целое направление российской общественной мысли, которая предпочитала смотреть на Украину как на альтернативное русскоговорящее государство и считала, что именно так Украина может укрепить свои государственные позиции. У данной концепции оказалась сложная судьба – на нее по-разному глядели оппоненты Кремля, видевшие надежду на появление оппозиционного политического центра в Киеве, или российские государственники, предпочитавшие говорить об угрозе, которую представляет для Украины борьба с двуязычием. Но так или иначе, многие мысли и предположения, высказанные Глебом Павловским 25 лет назад, выглядят очень актуальными и сейчас, особенно после того, как некоторые из его тревожных прогнозов и предположений об опасных политических механизмах, находящихся в распоряжении России, практически полностью сбылись.