не в духе, и я решила, что все же не стану ничего спрашивать. Стоило взглянуть на его хмурое лицо, и вся моя решимость испарилась. Но он сам заговорил:

— Выйдите.

Девушки тут же направились к двери, я дождалась, пока они пройдут мимо меня, и пошла вслед за ними. И тут же услышала:

— А вы останьтесь.

Что еще мне оставалось? Девушки ушли, дверь за ними закрылась, и мы остались вдвоем. Обычно я стояла возле буфета в стороне. С этого места мне удобно было наблюдать за тем, что делали мои помощницы, незаметно поправлять, если они делали что-то не так. Теперь мне пришлось подойти непосредственно к столу, за которым сидел хозяин.

— Моя секретарша звонила вам сегодня днем?

— Да.

— Тогда почему вы не приехали и проигнорировали моё распоряжение?

Я откровенно растерялась. Разве мне говорили что-то по поводу того, кто должен доставить обед? Не помню ничего подобного…

— Я жду.

— Простите. Наверное, я неправильно её поняла, — вот все, что я смогла выдавить из себя.

— Наверное?!

Он встал так резко, что стул едва не опрокинулся. Я испугано вскинула на него глаза. Я уже успела забыть, какой он пугающий и высокий.

— Извините… — едва слышно прошептала, невольно сжимаясь и не в силах опустить взгляд.

— Впредь, просто делайте то, что вам говорят!

Я думала, он сейчас же уйдет. Но он приблизился ко мне совсем близко и указал на то место, где я обычно находилась:

— И хватит прятаться! Раздражает!

Только после этого он ушел. Я стояла, не в силах сдвинуться с места, несколько минут. Раздражает? А что еще я могу сделать, чтобы защититься? Стать тенью самой незаметной и серой. Больше ничего. Иначе меня раздавят, даже не заметив. Те, кто уверен и знают себя, шагают, не глядя под ноги, где множество таких же теней, как и я.

Я не выбирала становиться такой. Так сложилось. Только легче от этих слов уже не становилось. Эффект обезболивания почти исчерпан. Болевой порог почти достигнут. Сколько не напоминай себе, что ты никто…

16 глава

Я вышла вслед за хозяином и увидела управляющего Лю.

— Вы можете приступать к уборке, — кивнула я девушкам, что ждали тут же, и обратилась к нему: — Вы искали меня?

— Нет, просто проходил мимо. Что-то случилось?

— Нет.

Мне удалось сказать это легко, но он все же не спускал с меня пристального взгляда.

— Небольшое недоразумение, — ровным тоном выговорила я, давая понять, что ничего катастрофичного действительно не произошло, и все под моим полным контролем.

— Господин иногда бывает слишком… придирчив?

— Вовсе нет. Я неправильно поняла его. Это неудивительно, я его почти не знаю. Со временем эти недоразумения сгладятся сами собой.

— Не сомневаюсь. Вы очень старательны, и мне нравится, что, несмотря на столь юный возраст, вы рассуждаете так разумно.

Мне нравилось с ним разговаривать. Такие велеречивые обороты, игра слов и понятий была доступна далеко не каждому.

Он все не уходил, я вежливо ждала, не скажет ли он еще чего-нибудь.

— Господин Лонгвей иногда излишне щепетилен, — наконец выговорил он и снова пристально взглянул на меня, словно желая убедиться, поняла ли я его.

— У него устоявшиеся привычки и вкусы.

Он кивнул, но мне показалось, что он не совсем доволен моим комментарием и хочет добавить еще что-то. Но я ошиблась, кивнув, он ушел, больше ничего не добавив.

«Излишне щепетилен»? Что он имел в виду?

Как и ожидала, мне снова позвонила секретарь хозяина. Произошло это через два дня после того разговора. Во время приемов пищи я теперь находилась у стола, но никаких комментариев по этому поводу не услышала. Теперь наступило время еще одной проверки моего послушания? О, я могу быть очень хорошей! Особенно, когда от меня требуется только молчать и делать то, что прикажут.

Не ожидала, что здание, к которому меня привезли, окажется таким огромным. По сравнению с особняком жизнь здесь просто кипела.

Я поднялась на лифте наверх, нашла секретаря и объяснила ей, кто я. Она указала, куда мне пройти и что делать. Я уже едва ли не шаталась под тяжестью двух больших сумок, что привезла с собой. Обед должен был быть готов и накрыт по всем правилам. Офис не исключение. Я даже не посмотрела толком, как выглядит кабинет, просто про себя порадовавшись, что он пустует сейчас. Кожаные кресла и диваны, целая стена, заполненная книжными переплетами, одна из стен полностью прозрачная, много света и пространства — это я все же заметила, пока шла к комнате отдыха. Комната показалась маленькой после сияющего пространства, из которого я сюда попала. Здесь имелся стол, где я могла сервировать обед, в углу — диван, вполне уютный. Мне почему-то очень легко представилось, как господин Лонгвей лежит, вытянувшись на нем. Хотя для его роста этот диван наверняка не достаточно длинный.

Оглянувшись, я нашла еще одну дверь. Мне нужно было вымыть руки и снять пальто, прежде чем заняться делами. Но оказалось, что за дверью вовсе не туалетная комната, как я подумала. Она располагалась еще дальше. А в том помещении, в которое я вошла, располагалась спальня. Боже мой — спальня! Кровать, прикроватные тумбочки и пара кресел. Это нормально? Он спит на работе? Зачем эта мебель здесь?!

Я поймала себя на том, что злюсь! И не просто злюсь. Это кипело во мне уже несколько дней, не находя выхода. Злилась, наверное, самое близкое к тому, что я испытывала в тот момент. На себя и сама не знаю, на что еще. С тех пор как хозяин меня отчитал, а я нашла способ избегать его взгляда — молча смотрела на аккуратно подстриженный висок. Чтобы ни в коем случае не посмотреть в глаза.

Эта вспышка утихла так же внезапно, как и появилась.