– Я вовсе не пытался тебя утопить, – перебил ее мужчина. – Ты бы уже давно была мертва, если бы у меня было такое намерение.

– Тогда...

– Я просто пытался вытащить тебя из воды.

– Разве? Ты лжешь, негодяй, ты грубый и жестокий...

– Я не лгу, маленькая ведьма! Это ты грубая и жестокая! Ты стала царапаться, кусаться и брыкаться, и мне ничего не оставалось, как скрутить тебя, может быть, и не очень деликатно.

Она прищурила глаза, удивленная его словами. Кажется, он был в ярости и с трудом сдерживал себя, чтобы не нанести ей какое-нибудь увечье. Ей вдруг стало не по себе.

– Зачем ты напал на меня в воде?

– Я не думал, что ты доплывешь до лодки.

– Я отлично плаваю.

– Ну да. Потому-то ты никуда не доплыла.

– Я очень замерзла и устала.

– И совсем ослабела.

– Я великолепно обходилась без чьей-либо помощи.

– А теперь ты со мной.

– Я вижу, ты все еще не понимаешь. Тебя ждет страшная кара. Ты будешь...

– Повешен, распят и четвертован?

Меллиора озадаченно уставилась на мужчину. Как он смеет шутить, когда над ним нависла такая угроза?

– Да! – подтвердила она. – Если не отпустишь меня, чтобы я могла встретиться с королем, то ты и в самом деле будешь повешен, распят и четвертован! А затем разрезан на кусочки, а пепел твой будет развеян по ветру!

Он поднялся и посмотрел на нее с высоты своего роста.

– Миледи, я так не думаю.

Он протянул ей руку, что повергло ее в полное изумление. Отказываясь принять его помощь, она сначала встала на колени, затем, с подозрением поглядывая на него, поднялась на ноги.

Его глаза скользнули по ее фигуре. Меллиора почувствовала, что ее лицо залилось краской. Она вдруг осознала, что на ней нет ничего, кроме тонкой полотняной рубашки, которая скорее подчеркивала, чем скрывала отдельные части тела. Пожалуй, налипшая на нее грязь способна была скрыть больше, чем прилипшая к телу ткань. Во взгляде мужчины не чувствовалось тепла, он словно бы деловито оценивал ее фигуру. Ей захотелось убежать. Но он, конечно же, поймает ее и снова швырнет в грязь. Должен быть какой-то иной способ избавиться от него.

– Так что, пошли? – спросил он.

– А куда?

– К королю, разумеется, чтобы ты могла меня повесить, распять и четвертовать, а затем развеять мой пепел по ветру.

Он явно дразнил ее. Меллиора внезапно поняла, что перед ней изгой и преступник. Или же чем-нибудь разобиженный глава клана, но так или иначе, он собирался ее похитить, где-нибудь спрятать и затем использовать в качестве заложницы на переговорах с королем.

Меллиора покачала головой:

– Я не тронусь с места, пока ты не скажешь мне правду. Куда ты меня ведешь?

– Я уже сказал, что хочу отвести тебя к королю.

– К какому королю? – с подозрением спросила она. Мужчина скрестил на груди мускулистые руки.

– Есть только один король, – проговорил он с такой страстью, что ей стало вдруг даже страшно. Он и в самом деле имел в виду то, о чем говорил. Он вовсе не дразнил ее. Он хотел отвести ее к Давиду.

– Нет! – выдохнула она. – О Господи, ты хочешь отвести меня обратно к королю, выдать меня ему! Ты хочешь получить от него награду! Ты бросил меня, оставил одну на середине реки, чтобы выяснить, сколько будет стоить моя поимка... Ты худший из бандитов! Как можно быть таким жестоким, бессердечным, бесчестным, таким предателем!..

– Это ты предательница, миледи, – услышала она в ответ.

– Никогда! Ты не понимаешь меня, ты не поймешь меня, ты отказываешься понимать меня! Я не предавала короля, я лишь ищу способ вести с ним переговоры!

– Ты бросила вызов королю и законному господину, которому он намерен передать тебя...

– Меня и мою собственность! – запальчиво перебила его Меллиора.

– Когда дело касается столь благородной леди, как ты, речь не может не идти о собственности.

Этот незнакомый человек сделал упор на слове «благородная», и она поняла, что он лишь дразнит ее, а сам ни в коей мере не считает ее благородной, и это разозлило ее еще больше.

– Король видит одну лишь собственность! – резко сказала она.

Мужчина нахмурился.

– Мне думается, он видит не только земельные владения. Он еще видит и возможные нашествия викингов.

– Какой ты все-таки безнадежный тупица! Ты бы поостерегся так говорить! Ведь я дочь викинга.

– Вероятно, это как раз то, что король видит весьма отчетливо. – Он нетерпеливо крякнул. – Пойдем, леди. Ты с самого начала вела себя как безрассудный ребенок, если считала, что король не озаботится твоим будущим. Земли и власть – это большая игра. Мы же с тобой лишь пешки в этой игре. А теперь пойдем.

Меллиора энергично затрясла головой и снова попятилась от него.

– Ты не слушаешь меня. Если бы ты понял, то помог бы мне. Ведь ты шотландец! Разве тебя это не возмущает? Король намерен подсунуть одного из норманнов, своего лакея и прихвостня...

– Ты считаешь, что сторонник короля может быть лишь лакеем и прихвостнем?

– Да, и к тому же кошмарным типом!

– И конечно, норманном?

– Разве можно забывать о завоевании Англии норманнами? Нас это обошло, а Англия завоевана.

Мужчина пожал плечами.

– Очень странно. Я слышал, что этот человек – шотландец.

– То, что ты слышал, – ложь, – нетерпеливо проговорила Меллиора, моля Бога о том, чтобы он выслушал ее и понял ее позицию. – Его отец был подданным короля еще до того, как король пришел из Англии. Мне наплевать, как он называет себя, но он норманн, завоеватель, противный, кошмарный, старый, норманнский рыцарь...

– Противный, кошмарный старик?

– Да! – выкрикнула она. – Ты меня понимаешь? Мужчина пожал плечами.

– В самом деле? Бедная девочка! Какая жалость!

– Так ты поможешь мне? – с надеждой спросила Меллиора.

Он улыбнулся.

– Ты поможешь мне! – прошептала она. Он поймал ее ладони и сжал своими.

– Нет, даже если солнце упадет с неба! – категорически сказал он.

Меллиора скрипнула зубами и стала считать про себя, чтобы успокоиться, но это не помогло. Она в ярости выдернула руки, осознав, что он заманил ее в ловушку и теперь смеется над ней. Она пыталась убедить себя, что ей нужно быть очень осторожной, что она рискует своим будущим, не говоря уж о своей жизни.