тайная канцелярия этой ледяной страны, в которой мы нынче вынуждены обитать, сильно интересуется нашим орденом. Особенно после того кровавого побоища, которое устроили наши братья этой весной в Москве при поиске рубинового яхонта. С сего дня все приговоренные должны исчезать незаметно. Так, чтобы никто не заподозрил, что они казнены нами. Ты понимаешь меня, мой мальчик?

— Да. Но тогда я должен выкрасть священный алмаз, Владыку?

— Нет. Я же сказал, камень можно получить только в дар. Иначе он потеряет свою энергию.

— Но Светлая девица никогда не захочет подарить этот древний самоцвет нам, — вымолвил удивленно Кристиан. — Скорее всего, мать рассказала ей обо всем.

— Ты прав, Крис. Но я придумал кое-что. Послушай. Как я сказал, девице семнадцать лет. И она наверняка наивна и чиста, потому как еще почти ребенок, плохо знает жизнь и вряд ли разбирается в ней. И я думаю, надобно сделать так, чтобы она влюбилась. И сильно. Возможно, тогда она передаст камень в дар своему возлюбленному, при условии, что он попросит ее. Ведь влюбленные девицы становятся до того глупыми, что готовы на многое ради объекта своей сердечной привязанности. Что ты об этом думаешь, мой мальчик?

— Наверное, вы правы, ваше святейшество. Но я вовсе не разбираюсь в этой самой любви. Оттого не знаю, как девица сможет повести себя.

— А я разбираюсь. Вот послушай. Девка точно влюбится в некоего рыцаря, так сказать, который будет красив, умен, силен. Который сумеет ее обаять, затуманить ее голову соблазнительными речами и увлечь. А если еще устроить небольшую потасовку и сделать так, чтобы этот молодец спас девку, он станет для нее героем, и она точно влюбится в него без памяти. В нужный момент этот молодец выпросит у нее в дар камень. Вот алмаз и окажется у нас, ибо этот рыцарь-спаситель будет подослан нами. Ты согласен со мной?

— Наверное, — нахмурившись, буркнул Кристиан. Ему совсем не нравился этот странный разговор о соблазнении девицы. — Но кто станет этим рыцарем-оборотнем?

— Ты, мой мальчик, — твердо вымолвил Верховный.

— Я? — опешил молодой человек вконец.

— Конечно! — воодушевлено проскрежетал жрец Лионель, и его глаза заблестели мрачноватым светом. — В тот раз, девять лет назад, в лесу она же не видела твоего лица?

— Нет…

— Вот! Это главное! Ты молод, хорош собой, я бы даже сказал, красив. Тебе недостает лишь… — Верховный чуть замялся, подбирая слова. — Ты должен почаще улыбаться и не смотреть так грозно и сурово, как будто хочешь кого-то растерзать. Понимаешь меня?

— Но я вряд ли подхожу на роль соблазнителя-возлюбленного, — глухо неуверенно заметил фон Ремберг.

Молодой человек прекрасно знал, что девицы и женщины боялись его. Его взгляд наводил ужас на противоположный пол. Да, Кристиан был красив и внешне эффектен, но стоило ему лишь посмотреть на девушку, как она от страха начинала дрожать. Однажды, лет в девятнадцать, он заставил одну из девушек сказать, отчего она пытается убежать от него, все же он только хотел поговорить с ней. И она, дрожа от ужаса, ответила, что видит в его глазах жуткий леденящий кровь холод, проникающий до самых ее внутренностей, а также смертельный огонь, который хочет спалить ее.

С тех пор Кристиан не дерзал приближаться к девицам. Да и они не особо жаждали с ним общаться. Поскольку Кристиан прекрасно знал, что все обычные непосвященные люди считают его чудовищем. Едва он появлялся где-либо в обществе, жутковатые слухи о нем немедля передавались из уст в уста, а его взор подтверждал все страшные догадки. Оттого девицы и дамы даже боялись смотреть в его сторону. Так происходило и в Кёнигсберге, где он жил долгое время, и в Берлине, где он служил при дворе короля Пруссии Фридриха I. Да и сейчас, поселившись в окрестностях Петербурга, он видел, что дворяне и простые люди начинали сторониться его, едва темные кровожадные слухи достигали их ушей.

Теперь фон Ремберг и сам старался избегать общества женщин, ибо считал их всех недалекими, пустыми, взбалмошными созданиями, которые, по его мнению, и нужны были только для того, чтобы удовлетворять мужские потребности да рожать детей. Единственными существами женского пола, с которыми он общался, были девицы легкого поведения в кабаках. Которые хотя и боялись его, но все же за хорошую плату соглашались провести с ним ночь. Однако Кристиан, дабы немного уменьшить неприязнь к себе, всегда приходил в кабак в маске и требовал, чтобы при интимных делах девица не смотрела ему в глаза, чтобы не напугать ее, да и непременно гасила все свечи. Именно поэтому сейчас так недоуменно говорил молодой человек, не понимая, как он должен исполнить несвойственную ему роль.

— Я никогда не соблазнял девиц, — замялся Кристиан, и неуверенность была явно не свойственно молодому человеку.

— Кристиан, не огорчай меня, — нахмурился Верховный, и его взор стал темнеть. Фон Ремберг лишь напрягся, зная, что спорить бесполезно, оттого что и никогда не никто спорил с Верховным — это был смертный приговор. — Я сказал, ты должен соблазнить и влюбить в себя девку. Только ты сможешь это сделать. Брат Бертран поведал, что ее энергетика почти десять светинов! Ты понимаешь меня? Да, это, бесспорно, меньше, чем у ее умершего брата, но все же это очень много. И потому только ты сможешь противостоять ей и своими умениями и тайными знаниями, умом и гипнозом подчинить ее себе. И именно ты сможешь убедить ее подарить тебе священный алмаз! Более никто не справится, я знаю это! Так что даже не спорь! Ты понял меня?

Верховный замолчал, испепеляя взором молодого человека.

Кристиан почувствовал, что жрец, как и обычно, применил свое энергетическое воздействие, пытаясь подчинить его своей воле. Фон Ремберг сразу же поставил невидимый защитный барьер, все-таки он уже давно тайно научился блокировать воздействие Верховного, ибо после воздействия жреца Кристиан несколько часов чувствовал боли во всем теле. Молодой человек опустил взор, чтобы у Верховного не получилось так сильно воздействовать на него. И Лионель продолжал:

— Ты ведь сможешь сыграть эту роль? Соблазнителя? И надобно всего-то говорить девке ласковые слова да льстить. Да и взгляд чуть потеплее сделай. И она растает, даже