Пока историк отвечал на вопрос Браука, Собж-ус о чем-то тихо переговаривалась с одним из нийувских офицеров. Закончив разговор, она извиняющимся тоном обратилась к Уокеру.

— Мы получили сообщение с «Дживен-Бха», — сказала Собж-ус, имея в виду флагманский корабль. — Наши системы слежения тоже засекли пять приближающихся кораблей. — Собж-ус приоткрыла свой мускулистый, круглый, беззубый рот и некоторое время молчала, прежде чем заговорить. — Если наши приборы смогли их обнаружить, то разумно предположить, что и они засекли нас, а это значит, что нам надо как можно скорее вернуться на «Дживен-Бха».

— Уже бегу, — коротко рявкнул Джордж и стал быстро подниматься по трапу. Скви, опередив пса, уже была на борту. Внизу остались только Уокер, Браук, Собж-ус и два нийувских офицера.

Обернувшись, Уокер увидел, что атмосфера в аэропорту изменилась до неузнаваемости. Находившаяся до этого в состоянии радостного возбуждения толпа зловеще притихла. Молчали все — чиновники, актеры, музыканты. Видимо, слух о приближении иолфов распространился по толпе. Утренняя радость растворилась в полуденном отчаянии.

Хюффийцы старались не смотреть друг на друга. Не все, но многие подошли к нийувскому кораблю и застыли там, как скорбный караул. Уокер заставил себя отвернуться. Все они были, в конце концов, всего лишь инопланетяне. Да, они выказывали дружелюбие, но все же не были людьми, и отвечать за них Уокер не собирался. За последние несколько лет он привык отвечать только за себя, ну и в какой-то мере за Джорджа.

— Нам действительно пора. — Собж-ус была, по нийувским меркам, ниже среднего роста, и поэтому, когда она обняла Уокера за плечи, ей не пришлось нагибаться. — Мы уже ничего не можем сделать. Будет очень плохо, если мы окажемся здесь, когда высадятся иолфы.

— А что в этом плохого? — спросил Уокер, но, несмотря на это, послушно последовал за Собж-ус к трапу. — Нам нечего делить с иолфами, и они, скорее всего, ничего не имеют против нас.

— Это так, — вежливо согласилась с Маркусом Собж-ус, — но встреча, скорее всего, закончится дракой, пусть даже и скоротечной. Снаряды не станут разбирать, кто находится рядом во время взрыва — друзья или враги.

Уокер неохотно поднялся по трапу и вошел в корабль. Остановившись в шлюзе, он оглянулся. С высоты он смог увидеть всю панораму поверх толпы. Люди стали молча расходиться — каждый направился к ожидавшему его транспортеру. Никакой паники не было — не слышалось ни криков, ни проклятий, никто не вздымал сжатые кулаки, никто не бил себя в грудь. В воздухе разливалось почти осязаемое смирение и покорность судьбе. Этот народ уже переживал такие же вторжения в прошлом, и хюффийцы — с печальным стоицизмом — готовились еще раз испить горькую чашу и пережить это новое испытание. Душераздирающее зрелище. Несомненно, многие, например желчный историк Иоракк, умрут, принесенные в жертву жестоким космическим разбойникам.

Уокер вошел в пассажирский отсек. Он обернулся и смотрел на расходящуюся толпу до тех пор, пока не закрылся круглый люк. Озабоченная Собж-ус проводила Уокера к противоударному креслу и проследила, чтобы он пристегнулся к нему. Заработали двигатели, челнок оторвался от земли, чтобы доставить в безопасную гавань космического корабля Уокера, его друзей и последних нийувов.

Несмотря на простор кают и суперсовременные удобства, «Дживен-Бха» уже не казался Уокеру таким уж уютным. Корабль был домом и убежищем для Маркуса и его друзей в течение многих месяцев, но после долгого пребывания на Хюффе, среди его приветливых и дружелюбных обитателей, помещения огромного корабля казались тесными и холодными. Совершенства корабля и его управления стали привычными.

Уокер кое-что знал о съемках кинофильмов, хотя и не был специалистом в этой области, и сравнивал космическое путешествие с процессом съемки. Во время съемки, насколько он знал из книг, актеры проводят большую часть времени в ожидании подготовки декораций очередной сцены. Потом начинается собственно съемка, продолжающаяся одну-две минуты, а затем следуют многие часы монтажа, компоновки и редактирования. То же самое происходит и во время межзвездного космического полета: пассажиры проводят взаперти много недель, в течение которых не происходит ровным счетом ничего до прибытия в пункт назначения. У них нет даже шансов натолкнуться на айсберг.

«Как скоро пресыщаются люди», — думал Уокер, идя по коридору. Инки были изумлены до глубины души, впервые увидев всадников. Сначала они даже думали, что всадник и конь — это одно существо. Прошло много лет, и сегодня потомки инков, не рассуждая, садятся на коней и мастерски ими управляют. Потом нечто похожее было с автомобилями: сначала они вызывали потрясение и удивление, а теперь на них смотрят как на обычный инструмент, вроде молотка или отвертки. Следом за этим люди овладели воздушной стихией, изобретя самолет. Поначалу летали только богатые и могущественные, а теперь это обычный вид транспорта, такой же доступный, как автомашина. И как цивилизации прошлого обходились без компьютеров и Интернета?

Вот он сам, человек, который всего несколько лет назад пользовался такси и метрополитеном, чтобы ездить по Чикаго. Теперь он летит в межзвездном корабле. Он пользуется транспортным средством, попасть на которое хотя бы на час счел бы за редкостную удачу любой земной ученый, а он живет на таком корабле и не считает это чем-то из ряда вон выходящим. Конечно, он не имеет ни малейшего понятия о принципах работы этого корабля, да его это не очень и интересует. Как было сказано в одном старом фильме, поворачиваешь ключ, и он заводится.

«Я изменился, — подумал он, свернув в свой отсек, — и не только потому, что теперь занимаюсь приготовлением пищи, а не оптовой торговлей». Уокера вдруг поразила мысль о том, что он перестал думать об окружавших его инопланетянах как о чужаках. Он стал относиться к ним не как к чуждым видам, а как к индивидуальностям. Туукали, к'эрему, нийув, хюффиец. Злобные виленджи и развитые сессриматы. Все это были разные, иногда очень причудливые расы, с которыми он теперь ежечасно вынужден сталкиваться и иметь дело. В таком окружении до сих пор не оказывалось ни одно человеческое существо. Первым стал он, Маркус Уокер из Чикаго, сын Джорджа Уокера, продавца, и Мэри Мари Уокер, школьной учительницы. Самым близким ему по происхождению был пес Джордж. Или, как считал сам Джордж, самым близким к собаке существом был он, человек Марк Уокер.

Все на свете относительно, сказал он себе. Никакого значения не имеет размер, форма и цвет существа, не важно, дышит ли оно смесью азота и кислорода или чистым метаном. Важным было только одно: как существо относится к своим собратьям по разуму, населяющим Вселенную, полную мыслящих тварей. Дискриминация существовала и здесь, но она не имела никакого отношения к наружности. Конечно, существование дискриминации за пределами Земли обескураживало, но, по крайней мере, эта дискриминация не была связана с формой внешних оболочек.

Насильно оторванный от родной Земли, Уокер мечтал лишь об одном — о возвращении на родину. Обстоятельства сложились так, что после похищения он часто оказывался в ситуации, когда ему приходилось отвечать за чужие судьбы. Так получилось против его воли и желания. Прошлая профессия научила его принимать ответственные решения, пусть даже они касались только денег. Какими банальными казались ему теперь все эти важные решения. Банальными, незначительными и абсолютно не важными. Цены на никель, фьючерсы на поставки какао. Какое влияние может оказать засуха на урожай соевых бобов в Бразилии? До похищения в его жизни преобладали пустяковые мелочи и тривиальные потребности. Впрочем, в этом он был не оригинален, так живет подавляющее большинство людей. Правда, у него было оправдание.