– Лови подарок, – сказал по рации командир.

– Держу! – ответил Саша.

Все процедуры были отработаны ещё на земле и руки помнили порядок действий.

Ча Су Бок начал понемногу выбирать конец, наматывая его на миниатюрную вьюшку. Найдёнов вынул из подсумка пластиковый контейнер, приладил его к фишке фидера и нажал выступающую кнопку. Сжатый газ выдавил в контейнер жёлтую пену и навсегда запечатал клеммы электрического соединения. Теперь можно осмотреться и минуту передохнуть. Плотников выглядывал из переходного шлюза и был готов прийти на помощь. Саша уже подтянул антенну к станции и устанавливал её на новое место.

Найдёнов, цепляясь за выступающие детали, обследовал спускаемый блок «Тайфуна», в котором покоился лучший в мире танк. «Армата» был защищён тонким алюминиевым корпусом с золотистым покрытием, отражающим солнечные лучи. По бортам «Тайфуна» были закреплены четыре сегмента для аэродинамического торможения в атмосфере Марса. Перед посадкой их предстояло объединить в один сверхпрочный жаростойкий колпак.

– Командир, я потерял одну гайку, – услышали космонавты огорчённый голос Ча.

– Куда она делась?

– Чёрт её знает! – с досадой ответил Саша. – Просто выскользнула из рук и исчезала. Словно испарилась. Скорее всего, она уже на Марсе.

– Внимательно осмотрись. Не приведи господь, гайка прилипнет где-нибудь. Где не надо…

– Давайте не думать о плохом…

Саша накрепко завинтил все гайки и подсоединил кабель к разъёму антенны.

– Готово! – сказал он по рации.

– Всем в шлюз! – дал команду Найдёнов. – Солнечные ванны нам противопоказаны.

На следующий день космонавты совершили повторный выход в открытый космос. Втроём они собрали аэродинамический тормозной купол на посадочном модуле танка.

Четыре сегмента полусферы плотно прилегали один к другому и закрывали носовую часть «Тайфуна». Работа была трудная точная и кропотливая.

Когда всё было готово, Плотников размотал кабель дистанционного пульта и доложил:

– Командир, есть контакт!

– Включай!

– Запалено, бойся! – закричал Плотников и нажал первую кнопку.

На стыке двух сегментов побежала яркая змейка термитной сварки. Из шва летели острые искры и струился белый дым. Операцию повторили ещё три раза и купол тормозного отражателя приобрёл монолитную прочность.

– Хорошая работа! – похвалил экипаж Найдёнов.

– Служим России! – по уставу ответил танкист.

– Рады стараться, господин полковник! – сказал Плотников.

Теперь всё было готово для высадки десанта.

– Устроим прощальный ужин, – сказал Найдёнов, обращаясь к экипажу. – Завтра нам предстоят великие дела.

Ча Су Бок выплыл из кладовой с мешком продуктов. Космонавты устроились в креслах за импровизированным столом. Столом служил прозрачный пластиковый контейнер, парящий в воздухе между ними. Найдёнов вынул из контейнера алюминиевую баночку с чаем и пальцем нажал на донышко. Внутри ёмкости сработал нагревательный элемент и через минуту банка стала горячей.

– За мягкую посадку! – сказал командир.

– Погоди, Влад, давай по-взрослому! – сказал Плотников.

– Не перебивай тостующего.

– Тост без вина, что брачная ночь без невесты, – сказал Николай и вынул из кармана плоскую бутылочку. – Космический вариант – пять звёздочек! Кто против?

– Я – за, – сказал Саша Ча, – Николай – тоже. Принимается большинством голосов.

– Уж эти мне демократы! – сказал командир, принимая бутылку из рук Плотникова. – Кстати, как ты её протащил на станцию?

– Ловкость рук, – скромно ответил штурман. – Если бы ты заказал Потеряеву, она бы сейчас висела здесь. Вон на том гвозде…

– Это моё упущение, – улыбнулся лётчик и продолжил тост: – Друзья! Мы преодолели миллионы километров и провели вместе много тревожных дней. В этом тесном пенале не перегрызли друг другу глотки, а сроднились и научились понимать товарища с полуслова. На Земле нас уже прозвали космическими братьями. Думаю, так оно и есть. Впереди предстоит трудная, рискованная мужская работа. Лётчики говорят: «Каждый полёт начинается со взлёта, но не каждый заканчивается посадкой». Выпьем за то, чтобы каждый наш взлёт завершался мягкой посадкой!

– Принято! – подтвердил штурман.

– Бон вояж! – сказал полиглот Ча.

Посадочный модуль «Фрегат» космонавты прозвали «калошей» за своеобразную аэродинамическую форму. И в этой «калоше» было тесно. Приборную панель подпирали два кресла с колонками управления. Три квадратных иллюминатора располагались у ног космонавтов и два таких же – над пультом управления. За толстыми стёклами неспешно разматывались коричневые долины Марса. Кормовая часть была плотно забита аппаратурой для марсианского космодрома, запасами кислорода и продовольствия.

Найдёнов и Ча Су Бок задраили герметичный люк и заняли свои места в креслах. Скафандры сковывали движения. Командир вытянул руки, привыкая к плавному сопротивлению рулевой колонки и рычагов управления тягой двигателей.

Ча Су Бок ёжился и затягивал туже привязные ремни. Сейчас он был пассажиром.

– До старта десять минут, – услышали они голос Плотникова.

– Понял, десять минут, – продублировал Найдёнов. – Электроника в норме. Двигатель к пуску готов.

– Принято.

– А вдруг, мотор не запустится? – спросил Ча.

– Тогда Плотников вернётся домой, а мы навсегда останемся в памяти благодарного человечества.

– Спасибо, успокоил…

– «Фрегат» будет падать, по баллистической траектории, – пояснил командир. – И только на последней стадии мы перейдём на управляемый полёт. Это всё равно, что проскочить сквозь игольное ушко. Постарайся не визжать, если будет страшно.

– Жаль, что у нас нет парашютов.

– Они здесь без толку. Атмосфера в сто раз жиже, чем на Земле.

– Мне было бы уютнее в танке.

– У «Тайфуна» будет жёсткое приземление. У танкиста Ча уши отклеятся и позвоночник ссыплется в трусы.

– Юмор у тебя, однако…