Лица с «синдромом невзросления» тяготеют к тому, чтобы действовать не индивидуально, а выступать как «коллективный субъект», отсюда – распространенные реакции примыкания, выражающиеся в обязательной принадлежности к «тусам», связи с которыми легко разрываются без особых психологических последствий. При этом иногда такие «коллективные субъекты» могут становиться реальной силой, психопатически отстаивающей свои несложные жизненные образцы. Агрессия (вербальная или поведенческая), вытеснение, проекция, идентификация (не с индивидуально выбранными образцами, а с образцами, внушенными масс-медиа) становятся превалирующими защитными механизмами.

Такая ситуация повсеместно приводит к девальвации ценностного и уважительного отношения к повседневному труду и личностным результатам, достигнутым трудом и усилием и, главное, желанием делать, поступать. Труд, творчество, профессиональная самореализация обесцениваются и перестают восприниматься «невзрослыми взрослыми» как социальная необходимость и личностная доблесть, как признаки зрелости и успешности. Наоборот, труд, усилие, наличие принципов, волевое преодоление лени и инерции выступают как маркеры неудачника, «лузера», «лоха» – человека, не сумевшего «взять от жизни все». Более того, случай, везение абсолютизируются, и личность с «синдромом невзросления» часто уповает именно на них как на двигатели своей жизни, все время поджидает случай, находится в готовности к нему, а потому отрицает необходимость заниматься чем-то долгосрочным, монотонным, повседневным, обыденным.

Еще одной характеристикой «синдрома невзросления» можно считать отчетливое сведе́ние, схождение духовного, ментального аспекта личности к телесному и материальному. Для носителей «синдрома невзросления» пирамида А. Маслоу превращается в необъятный зиккурат из одного-двух нижних уровней. «Отелеснивание», по наблюдениям Жана Бодрийяра, повсеместно обнаруживает себя в современных социальных практиках (рекламе, литературе, театре, кино) и повседневных дискурсах, в настойчивом преувеличении значения удовлетворения телесных потребностей в мотивационно-потребностных иерархиях.

Навязчивая максимизация телесности, как считает Жан Бодрийяр, обнаруживается в «шумной пропаганде спорта рекламе косметической продукции и средств ухода за телом, в мании здоровья, сопровождающейся неслыханным ростом использования лекарств и различных медицинских услуг. Культ тела свидетельствует о том, что оно заняло место души. В результате трансцендентное исчезло из мироощущения уступив место абсолютной имманентности объектов потребления в рекламе и прочих СМИ мы имеем дело с телом-фетишем, телом-товаром, человека приглашают ухаживать за своим телом, так как его красота, стройность, ухоженность составляют знак престижа, орудие в статусной конкуренции». В этом же духе Бодрийяр рассматривает навязчивость сексуальной темы в СМИ.

Человек с «синдромом невзросления» и сам с охотой готов превращать себя в телесный товар, поскольку ему часто вообще больше нечего предложить миру, кроме телесности, – у него нет иного (ментального или эмоционального) орудия воздействия на мир и тем более способов его преобразования, «навязывания» ему своих смыслов. Одновременно он начинает иначе относиться ко времени своей жизни, поскольку сроки «продажи» такого товара, как телесность, не так уж велики – человеку оказываются не очень нужны долгосрочные жизненные проекты, он не строит планов и не ставит целей, охватывающих всю жизнь, ему не нужны стратегии, он живет торопливо реализуемыми тактиками длящегося момента.

Метафора «и жить торопится, и чувствовать спешит» вполне отражает стремление личности с «синдромом невзросления» как можно раньше, призывнее, откровеннее начать демонстрировать окружению «зрелую» телесность и эксплуатировать ее даже в то время, когда ментальность ей еще не соответствует, когда другие стороны собственного «Я» осознаются фрагментарно и поверхностно, если вообще осознаются. Необходимость эксгибиционистски демонстрировать свою телесность, одновременно скрывая душевную пустоту за символами (интеллекта, образованности, профессионализма и пр.), делает довольно распространенными нарциссический, демонстративный, эгоцентрический варианты развития характера у людей, страдающих «синдромом невзросления», и порождает сложные отношения со всеми, с кем им приходится конкурировать, исходя не из критериев телесности, а руководствуясь критериями реальной взрослости (профессионализма, креативности и т. д.).

Вводя в свое время термин «нарцисс», З. Фрейд характеризовал им человека самовлюбленного, находящегося в иллюзии собственной исключительности, предполагающего, что за счет своей внешней привлекательности он достигнет грандиозных успехов в любой сфере, в которой бы не притязал. Но содержательно конкурировать с людьми, взрослеющими по другому типу, такая поверхностно ориентированная практически во всем личность просто не в состоянии, и здесь появляются отличительные личностные деформации: наряду с пассивностью, тяготением к конформизму и движению за вожаком у нарциссов гипертрофируется потребность во что бы то ни стало отстоять свою значимость, принудить других признать их мнимую исключительность, конфликтуя с ними и мстя за «непризнание», невнимание к своей персоне, насмешки, отношение свысока, ущемление болезненного самолюбия (которое они именуют чувством собственного достоинства).

Часто нарциссическая деформация характера делает конфликт привычно комфортной формой существования, ведущей, почти навязчивой потребностью. Объединяющимся во вре́менные группы нарциссам почти все время нужен реальный или виртуальный соперник, враг, в качестве которого могут выступать «толстые», «негламурные», «ботаники», «умные», «бедные», «провинциалы», «работяги», «иные» и пр. Хайнц Кохут, вслед за З. Фрейдом анализируя нарциссический характер, описал феномен «нарциссического неистовства», который свойственен и лицам с «синдромом невзросления»: такие люди даже в ситуации случайной ссоры или спора по пустяковому поводу настойчиво стремятся отомстить за уязвленное самолюбие, пытаясь восстановить внутреннее равновесие, которого постоянно не хватает из-за отсутствия внутренней определенности, устремленности, нацеленности.

Незаполненность внутреннего мира, наличие смысловых пустот и отсутствие внутренне осознанной жизненной стратегии, придающих жизни определенность и постоянство в течение достаточно длительного отрезка времени, создает у человека с «синдромом невзросления» ощущение, что он может в любой момент времени назваться кем угодно и тут же, без приложения когнитивных или личностных усилий, начать успешно осуществлять любое дело, не учась, не готовясь и профессионально не осваивая его. Такая личность часто считает себя «позитивно неспециализированной», способной быть успешной везде и во всем.

Диктат телесности также делает необязательной, второстепенной «заботу о душе». Практически повсеместный отход от побуждения взрослеющей личности к духовным исканиям и самореализации в пользу потакания телесности и консумеризму повлиял на систему потребностей, обозначение возрастных целей и постановку социальных задач взрослости. Склонность рассматривать себя и воспринимать других как отчужденный от других и даже самого себя товар (Фромм, 1990б), а не как самобытную ценность, владеющую экзистенциальным благом жить и должную, обязанную это благо оправдывать, – характерная примета «синдрома невзросления».