– Сам не знаю, Бэмби. Какие у тебя есть предположения?  

 Возможно, мне показалось, но на короткое мгновение я увидела в его глазах тоску, которую он тут же спрятал за беззаботной ухмылкой, но мне сразу захотелось прекратить эту тему. 

– Ещё не поняла, либо супергерой, либо суперзлодей, – попыталась перевести всё в шутку. 

Когда мы вышли, я заметила, что неподалёку нас ожидало два автомобиля, но стоило подойти ближе, как один из них сразу дал по газам. 

– И какой у тебя план, Богдан: предложишь стать моим мужем вместо Игоря? – интересуюсь, когда мы уже выехали за пределы родной области. Я даже не спрашивала, куда он меня везёт, ощущая себя рядом с ним странно, непривычно, но вместе с тем так, будто я должна быть именно здесь.

– Звучит как предложение руки и сердца, а ведь ты за мной ещё даже не ухаживала, – отвечает Богдан, смерив меня внимательным взглядом, будто в его голове действительно родилась мысль жениться, но он сомневается, так как ещё не пробовал моего борща. 

Отворачиваюсь от него, злясь на саму себя. Что за дурацкое умение извращать сказанное! 

Его наглость, самоуверенность и безрассудство вызывали во мне множество чувств, одной из которых рождало желание убивать, ибо каждое моё слово он оборачивал в свою пользу, провоцируя и выводя на эмоции. 

– И всё же, – не унималась я, – ты мне хоть что-то расскажешь? 

Богдан вырулил с трассы и остановился неподалёку от придорожного кафе. Не любила такие места, всё время казалось, что здесь может быть очень опасно. 

Он открыл дверь машины с моей стороны и помог выйти. Обхватил широкой ладонью мою руку, согревая на холодном ветру, и я пошла за ним с мыслью о том, что его план уже не так важен. Кажется, я могу следовать за ним куда угодно. Впиваюсь до боли ногтями в собственные ладони, напоминая, как он себя вёл. Но девичья память короткая, потому что я смотрю на его красивые черты лица, мужественную фигуру, и рождённая месяц назад льдинка в груди начинает таять, затапливая моё нутро теплом. 

– Бэмби, я мог бы добыть тебе новые документы, купить билет на поезд и отправить в другую часть страны, но не думаю, что тебе это поможет, – ответил Скуратов только после того, как глотнул горький кофе, принесённый официанткой. 

– Серьёзно!? – идея вдруг показалась мне заманчивой, и я смотрела на него во все глаза, стараясь определить, шутит он или нет.

– Да. Но тебе это всё равно не поможет, – откидываясь на спинку стула, смотрит на меня тяжёлым неодобрительным взглядом. 

– Почему? 

– Потому что ты ни хрена не умеешь говорить «нет», и, пока не научишься, в твоей жизни ничего не изменится.

– Неправда! – вру. 

– Что ж, видимо, это какая-то другая девушка согласилась выйти замуж, хотя до зубовного скрежета не может терпеть своего жениха, и с лёгкостью отдалась в ночном клубе постороннему парню, это другая девушка перестала посещать университет, когда ей запретили, и вовсе не ты добровольно ушла сегодня из дома жениха, несмотря на то, что ни черта мне не доверяешь. Тебе просто нравится так жить, когда кто-то другой принимает за тебя решения, тогда и виноватым в твоих невзгодах будет именно он. Очень удобная позиция. 

Его слова были подобно ушату холодной воды: противные, отталкивающие, но приводящие в чувство. И пусть он кругом прав, но никто не просил его вываливать эту правду на меня. 

Оставив нетронутым заказанный им завтрак, я встала из-за стола, схватила пуховик, бросив Богдану, чтобы он катился к чёрту, и направилась к выходу, надевая по пути одежду. 

Теоретически мне было к кому обратиться, а вот с практикой сложнее. Единственный человек, который без вопросов приютил бы меня, это тётя, но ставить её рядом с собой против отца на баррикады не хотелось, как бы она не заверяла, что подполковник ей нипочём. 

Весь этот месяц она уговаривала меня отказаться от свадьбы, а в ответ я лишь блеяла как овца, что беспокоюсь за здоровье родителя. Но, как бы горько мне ни было это признавать, Богдан прав, я не могла расстаться с привычным укладом жизни, но самое ужасное, ради этого я почти согласилась терпеть рядом Игоря! Осознание собственной меркантильности дошло до меня только после слов Скуратова, а до того момента я как щитом прикрывалась шантажом отца. Всегда можно что-то придумать, найти выход, а я сидела сложив лапки в ожидании чуда. 

Вышла из кафе, оглядываясь в поисках остановки, но, похоже, кроме фур и залётных путешественников ловить здесь больше некого. Сжимала в кулаке немного наличности, оставшейся в кармане. По моим прикидкам, должно хватить в качестве благодарности водителю, согласившемуся подбросить до остановки, а там уже дождусь автобуса до города. Потом к тёте, займу денег на билеты до Москвы, заберу документы из вуза, переведусь в столичный, буду работать. Проживу как-нибудь. Справлюсь. Солёные слёзы докатились до губ, слизнула их. 

– Опа-па, смотрите, наёмник Хмеля и тёлочка, картина маслом, – загоготал амбал, преградив мне путь. Рядом с ним стояло ещё двое таких же бритоголовых отморозков. Я проследила за направлением взгляда говорящего и увидела за спиной Богдана. 

Так бывает, когда за пару минут до стихийного бедствия всё затихает, даже листья на деревьях не колышутся, а животные прячутся в норы, так и сейчас, все, кто был на парковке рядом с кафе, скрылись кто куда успел, делая вид, что не замечают происходящего. 

На дворе белый день, и я стою, изучая наколки на крепко сжатых кулаках опасных на вид парней. Молодые люди, что встретились мне по пути домой тем вечером, по сравнению с этими кажутся мыслящей интеллигенцией. 

Богдан поравнялся со мной и вложил в мою ладонь ключи.

– Иди в машину, – отдал он короткий приказ, и что-то было в его тоне такое, что не позволило сейчас ослушаться. Обхожу парней стороной, но один из них, схватив за руку, буквально швыряет меня в объятия их главаря.

– Не-не-не, Стрелок, она никуда не пойдёт, – бритоголовый перехватил мою шею рукой, прижимая к себе. Силу свою он не контролировал, намеренно причиняя мне боль. Смотрю перепуганными глазами в лицо Богдана, понимая, что это к нему обращались, его назвали Стрелком. Меня как током пробило от осознания, что Скуратов и есть тот самый бандит, что убирает неугодных главарю местной преступной группировки. Мне холодно, но не от мороза, а от страха, сковавшего все внутренности. Слышала я эту кличку от отца, когда он вечером рассказывал, что ищут преступника, к которому так обращаются, со списком прегрешений, достойным не на один срок в аду.

Всё происходит так быстро, что мой неподготовленный разум не способен фиксировать ситуацию. Наблюдаю, как парень, в которого была когда-то влюблена, достает из кобуры оружие, то самое, что уже видела ночью, и направляет в мою сторону.

– Отпусти её, – слышу голос Богдана и не узнаю. Совсем иначе звучит его интонация, отливая сталью и тьмой, как и дуло, в которое я сейчас смотрю.