узор. Упростить его до нескольких ниточек, с помощью которых можно пришивать пуговицы, зашить какую-нибудь сиюминутно возникшую прореху, быстренько прихватить оторвавшийся подол – значит убить собственную сложную и неповторимую жизнь.

Возраст – это такая штуковина, которая прочно вплетена в кружево нашей жизни и часто даже может служить его основой. Почему?

Первое, что приходит в голову: возраст – это куча внешних признаков, которые определяют статус женщины очень часто гораздо больше, чем должность – статус мужчины. Социум очень активно использует эту кнопку под названием «возраст» в управлении женщиной.

Казалось бы, очень все просто: социальный мир требует профессионалов, специалистов, людей, умеющих делать то дело, за которое они взялись, на которое они претендуют в этой сложной матрице социальной жизни.

И, казалось бы, чем взрослее человек, тем он профессиональнее. Возраст в данном случае должен восприниматься как плюс, потому что это опыт социальной жизни. Не тут-то было. Особенно по отношению к женщине. Факт: чем взрослее женщина, тем труднее ей найти работу, ведь социум выстроен на одной основе – на конкуренции. И профессиональные знания не всегда могут конкурировать со свежим личиком и подтянутой фигуркой. Хотя времена меняются, и я тут радостно узнаю, что времена реально меняются.

Один очень состоятельный человек, создавший такую империю, в которой работают очень многие, рассказал историю практического изменения социума в нашей стране на примере женщины и ее позиционирования в социуме.

Начинал он, как все теперь, в девяностые. Тогда были свои признаки успеха. И к тому моменту, когда у него возникла необходимость иметь секретаршу, женщина, начинавшая с ним работу, бывшая его помощником, была уже очень взрослая, в годах. Занялась семьей, внуками, не очень могла работать по двенадцать часов, как нужно работать, когда происходит становление предприятия. И он под давлением того, что его стали спрашивать: «Кто это у тебя сидит в приемной?» – перестал ее защищать, ему вдруг показалось, что не так это и важно, что она один из краеугольных камней его успеха, и даже наоборот, своим видом этому успеху вроде бы мешает. Он стал думать, что надо переводить ее из секретарей в аппарат куда-то…

В результате она ушла. Не потому, что ее вышибли, просто сама приняла решение уйти по семейным обстоятельствам и, как она сказала, в силу возраста: «Потому что уже сил нет, уже я, наверное, медленнее соображаю, в общем, наверное, для компании нереспектабельно, что я тут сижу…» Она даже стала уговаривать своего соратника, который стал ее начальником, в том, что она не соответствует его требованиям. И сама, уходя, порекомендовала ему шикарную по всем параметрам соответствий девушку из вида под названием… есть такой подвид девушек – модель. Модель чего, непонятно, но модель. В данном случае это была модель секретаря: рост, вес, длина ног, длина юбки цвет волос, длина ногтей и все такое прочее.

И вот рассказывает этот господин: «За полтора года у меня сменилось пятнадцать штук этих моделей». Иначе он их и не называет – штуками, потому что все это, говорит, как-то… Волосы чуть длиннее, чуть короче, параметры чуть ближе к 90–60–90, чуть дальше от 90–60–90… Печатать они все не умели. Он говорит: «Я узнал, что существует способ печатания документов карандашом, чтобы не испортить маникюр. А ноготь, если он нарощенный, акриловый, то не ломается». В общем, мучился ужасно, потому что был избалован той женщиной, с которой начинал, которая была и коллега, и соратник, и с таким же образованием. И кончилось тем, что, стукнув кулаком по столу, он решил, что уже достаточно прочное занимает положение, что ему уже все равно, что там говорят. «Мне нужен был надежный, высококвалифицированный сотрудник. Не секретарша, а секретарь-референт, на которого я мог оставить свои дела и предприятие на время командировок, отпусков, отъездов, понимая, что все будет сделано. В общем, нашел я женщину, свою ровесницу, после сорока, которая когда-то работала еще в министерствах. И вот она уже десять лет работает».

«Скажите мне пожалуйста, – обращается он ко мне как к специалисту, – что я должен сделать, чтобы у нее тоже не включилось ужасающее: „У меня уже возраст, наверное, нужно кого-то вам тут помоложе, я, наверное, уже как-то не совсем успеваю“, – потому что я чувствую приближение этого кошмара. Я не хочу ее терять, я никого не смогу так долго учить, я бы хотел, чтобы она еще лет десять поработала».

Мы обсудили, где нужна поддержка, чтобы давление бегающих у него по офису молодых девочек не действовало. Он говорит: «У меня их минимально молодых, я редко меняю коллектив, потому что я дорого заплатил за его становление».

История не в том, что нахлынула и прошла мода, скажем, в переломе девяностых. Причины такого перекоса можно так или иначе оправдать особенностями времени: шел процесс самоутверждения, а в набор социального самоутверждения входит автомобиль, под этот автомобиль подобранная персона женского пола и собственные внешние параметры. Было такое время. Но речь идет не об этом. Речь идет совсем о другом: почему взрослая, успешная, уважаемая, квалифицированная, получающая от своего социального окружения подтверждение своей необходимости на этом месте, своей ценности как сотрудника, женщина сама начинает спекулировать штуковиной под названием «возраст»?

И походите вокруг, послушайте. Об этом говорят: «Уже возраст», – учительницы, об этом говорят врачи и медсестры… Женщина все время вплетает понятие возраста в огромное количество ситуаций своей жизни, туда, где, казалось бы, сами ситуации этого не требуют. У женщины понятие возраста на кончике языка, оно все время здесь, оно все время присутствует. «В моем возрасте это еще» или «во моем возрасте уже». Что это за механизм такой? Почему он так влияет на женское сознание?

Здесь мы опять возвращаемся к главному источнику женской энергии, к главному ресурсу ее независимости, ее силы, к доминированию биологической природы. Там понятие возраста очень кстати. Биологическая природа диктует, что ценность женщины определяется способностью к деторождению. И период вхождения в этот возраст поднимает женщину в собственных глазах, потому что она становится ценной фигурой в этом мире, потому что социум говорит: «Давай, давай, нужны дети, дети, дети… Ты можешь!» На этом можно спекулировать, этим можно играть, за это можно что-то требовать. Смешение переносит значимость в одной природе как ресурс ценности в другой.

Хотя в социуме это как раз не всегда плюс, потому что как раз этой ценности, суперценностной способности женщины, входа ее в детородный период, социум очень часто и опасается. Брать женщину на работу, особенно на работу ответственную, на работу перспективную,