— Я двое щей заказал, — сказал Петр Басову, удивленно глядя на мальчишку.

— Закажи третьи, — бросил Басов. — Знакомься, это Федор, мой новый слуга. — А ты, Федька, гляди. Это Петр, мой слуга давний. Человек весьма ученый, но оттого к услужению мало способный. Я латышский дворянин, Игорь Басов, иду в Петербург, чтобы открыть там школу фехтования и тем жить. Беру тебя в услужение. Будешь на посылках и за хозяйством смотреть. Петра слушай, как меня. Будешь лентяйничать — буду драть. Будешь хорошо служить — буду обучать тебя сабельному и шпажному бою. Дам тебе кров, еду и двадцать грошей в месяц. Понял?

По счастливому лицу мальчика Басов догадался, что попал в точку.

И Петр, и Басов были коренными питерцами, однако, приближаясь к родному городу, оба в равной мере оказались не в состоянии узнать его окрестностей — ни дальних, ни ближних. Да и родной ли город? Сейчас они находились не только в другом времени, но и в другом мире. И здесь Петербург возник на четыре с половиной века раньше. Обоих распирало любопытство, как выглядит город, заложенный крестоносцами в тринадцатом веке.

Они с удивлением смотрели на здешний Гатчинский замок — одну из резиденций великого князя, построенную немцами еще во времена, когда рыцари только намеревались освоиться на этой земле. Вокруг все чаще звучала немецкая речь, встречались мельницы и фермы, построенные по европейскому образцу. Петр проявлял ко всему живой интерес. Басов, казалось, полностью ушел в себя.

Лишь когда дорога, сделав странный изгиб, пошла вниз по склону, оба догадались, что спускаются с Пулковских высот. Но впереди вместо ожидаемого города виднелись только леса. Дорога снова вильнула, и Басов подумал, что она слишком отклоняется направо.

Петр теперь ехал на одной лошади с Федором. Мальчишка явно был неплохим наездником, и в глазах его постоянно читалась насмешка над неумелостью ученого. Хотя Федя осмотрительно помалкивал, опасаясь гнева Петра и уж тем более Басова, которому просто смотрел в рот, ловя каждое слово, Петр чувствовал себя неуютно, садясь в седло под его ироничным взглядом.

Еще в Заплюсье, когда Басов отослал Федора готовить лошадей к отъезду, Петр спросил:

— Ты зачем его взял?

— Думаю, он нам поможет, — нехотя ответил Басов.

— Или погубит. У него ушки на макушке, и неизвестно еще, кому он что расскажет.

— У человека свои трудности, — пожал плечами Басов. — Надо помочь.

— У нас у самих такие трудности… — начал было Петр, но осекся под жестким взглядом Басова.

…Сейчас Федор изо всех сил тянулся в седле, стараясь заглянуть подальше. Басов отметил про себя, что едва они миновали столб, означающий границу Ингрийской земли, мальчик заметно повеселел. «Интересно, государство единое, а в одной земле политэмигрантов выдают на расправу, тогда как в другой им ничего не грозит… Странно это. Надо обдумать. Похоже, мы не зря оттуда смылись».

Лес расступился, и они оказались на улице, идущей вдоль длинных, без окон, срубов — судя по всему, складов. Через несколько сот метров они выехали к большой деревянной пристани на берегу Невы. У причала грузилось несколько судов. На противоположном берегу был виден большой средневековый город — с высоким замком, стоящим у самой воды, а также множеством шпилей готических соборов и луковок православных церквей.

— Ух, красота! — не выдержал Федор.

— Ты ушами-то не хлопай, — одернул Басов. — Сбегай узнай, как нам переправиться.

— Я мигом, — крикнул мальчишка, спрыгнул с коня и заспешил к реке.

— Неплохо. Пожалуй, много умнее, чем у нас, — процедил Басов на русском двадцатого века, когда Федор удалился на достаточное расстояние.

— О чем это ты?

— Ты понял, где мы?

— Никак не разберу. Нева широкая. Стрелки Васильевского острова не вижу. Вон там изгиб какой-то…

— Город стоит при впадении Охты в Неву, — пояснил Басов. — Примерно там, где мы сейчас стоим, в нашем Питере перекинут Большеохтинский мост. Пожалуй, те, кто закладывал город здесь, поумнее твоего царственного тезки были. Наводнений-то здесь не бывает.

— А-а-а, — протянул Петр, — и правда… Только до Петра здесь шведская крепость Ниеншанц была и город.

— Значит, и они умнее были, — бросил Басов, спрыгивая с коня.

Петр тоже спешился. Вокруг царила портовая суета. Грузчики катили бочки, тащили тюки, волокли носилки, впрочем, вежливо обходя двух вооруженных господ, расположившихся полюбоваться славным городом Санкт-Петербургом прямо посреди главной дороги. Петр хотел было посторониться, но Басов стоял как вкопанный.

«Странный он все-таки человек, — подумал Петр. — И хамоватый. Никого в грош не ставит, никого не уважает. Пацана вон вообще затретировал — тот ни жив ни мертв. И зачем он вообще этого мальчишку взял? Даже меня не спросил, а ведь мы напарники. А что мне приходится играть роль слуги, он, похоже, не как одно актерство воспринимает. Нравится ему барином себя чувствовать. Самодур. Неуютно с ним. Но без него только пропадать и остается. На что я годен в этом мире, кроме как языком работать? А это здесь мало ценится…»

Дикая смесь запахов рыбы, дегтя и сырой пеньки щекотала нос и в конце концов заставила чихнуть. Басов даже не обернулся. «Мог бы хоть "Будь здоров!" сказать», — обиженно подумал Петр. Через несколько минут перед ними возник Федор.

— Договорился, — затараторил он. — Нас с лошадьми вон на той лодье перевезут. За полталера.

— Тебя где так долго черти носили? — грозно сдвинул брови Басов.

— Торговался, — опешил мальчишка. — Хозяин целый талер запросил, а я…

— Ну так бери под уздцы лошадей и марш на лодью, — рявкнул Басов, отвешивая пацану легкий подзатыльник.

— Слушай, ты не слишком с ним? — тихо спросил Петр, когда Федор отскочил в сторону.

— Нормально, — так же тихо ответил Басов. — Парень — боец от природы. Из него такое может получиться… Только построить его сначала надо. Иначе получится бандит… как я в его возрасте.

В Петербург вступили уже в сумерках. Прямо из порта они попали в европейский средневековый город, словно сошедший со страниц книг Ганса Христиана Андерсена и Вальтера Скотта. В уши ударила многоголосая речь — русский, немецкий, финский образовывали вавилонское смешение. На одном углу Петр разглядел лавку торговца явно южного происхождения.

Вездесущий Федор сразу нашел подходящую гостиницу, договорился о ночлеге и отвел лошадей в конюшню. Басов же подошел к патрулю и осведомился у офицера, где находится резиденция командира Ингрий-ской гвардии рыцаря Эрика Макторга и когда у него приемные часы. В басовской седельной сумке лежало рекомендательное письмо к этому человеку от барона фон Бюлофа.

Рыцарь Эрик Макторг смотрел на посетителя поверх тяжелого письменного стола из резного дуба. На шее у него красовался широкий испанский воротничок безукоризненной белизны; одет он был в черный, шитый золотом камзол и узкие, по европейской моде, штаны. На ногах красовались туфли прекрасно выделанной кожи, а лицо обрамляли тонкие усики и бородка. Рука гвардейца небрежно лежала на изящном эфесе длинной шпаги испанской работы.